Узнав о грядущей помолвке Питера, Сэм никак не мог привыкнуть к мысли, что закадычный друг уже совсем не тот неуклюжий долговязый паренек с ужасным ирландским акцентом, за которого он так часто встревал в разнообразные школьные драки.
Давно уже О'Нейл оперился и стал чертовски привлекательным и уверенным в себе мужчиной. Впрочем, не растерявшим ни капли своего ехидства. В последнее время у Сэма создалось впечатление, что это наследственная черта всех ирландцев…
Так или иначе, молодой журналист от всего сердца желал будущему супругу очаровательной Эрики любви и согласия в семейной жизни. Но и для себя он хотел бы урвать капельку счастья. Разве это предосудительно?
Поэтому Сэм еще раз угрожающе покачал перед любопытным носом Питера указательным пальцем и поднялся из-за стола.
– Ладно, бродяга, встретимся сегодня на вечеринке у Эрики, – примирительно сказал Питер. – Съемки-то заканчиваются. Ты хотя бы там появись, да не забудь захватить прелестную мисс Макдауэлл. Она, я так понимаю, как-никак работает у Эрики по контракту…
Сэм отсутствующе покивал.
– И потом, – Питер интригующе понизил голос, – эта благоуханная фиалка зеленых холмов хотя бы знает, что ты уже был женат?
– Не знает! – отрезал Сэм. – И не узнает! А если узнает, то только от тебя, и тогда…
– Правда, она завсегда себя покажет, – назидательно заметил друг, снова утыкаясь носом в банку с «Гиннесом». – Ступай, бледнолицый брат мой, и обдумай дальнейшую стратегию наступательных действий. А также пути отступления, что непременно пригодятся, если сей нежный ангел прознает, как и почему ты развелся с Сузи.
Сэм не стал ожидать дальнейших комментариев и позорно бежал. Последнее слово всегда оставалось за Питером. Даже когда тот был глубоко не прав… И не поверить, что в юном возрасте он не мог выговорить половины букв английского алфавита и брал уроки риторики. Хорошие, должно быть, учителя ему попались…
Вопреки злопыхательским предположениям Питера, ни Сэм, ни Рози не пропустили вечернее торжество и даже явились вовремя. Как-то уж так получилось, что они встретились в фойе Дома моды и поднялись в зал, где проходила вечеринка, рука об руку.
В просторном помещении, где обычно проходили показы, теперь стояли фуршетные столики, ярко горели светильники, а ряды кресел, на которых обычно располагались восхищенные зрители, убрали совсем.
Эрика, сияющая и невыразимо прелестная в коротком белом платье, щедро отделанном радужными пайетками, и в белых замшевых туфельках, принимала гостей, то и дело отвечала на вопросы многочисленных журналистов и бодро распоряжалась раздачей коктейлей.
Питер, в необычайно модном и изящном сером шелковом костюме и в белой рубашке с эффектными широкими манжетами и отложным воротником, горделиво опекал свою нареченную. Помолвка уже получила огласку в прессе, поэтому изрядная доля внимания прессы доставалась и ему.
– Ну что? Каково ощущать себя по ту сторону барьера? – весело осведомился Сэм, пожимая приятелю руку и отводя того немного в сторону от оживленно-радостной хозяйки торжества. – Не только тебе разрешается бесчинствовать с фотоаппаратом наперевес. Спорим на что хочешь, завтра ваши с Эрикой снимки появятся во всех газетах!
– Не особенно радуйся. Посмотрим, как сам запоешь, когда о тебе начнут судачить твои же собратья по перу, – возразил Питер, оценивающе разглядывая приятеля.
Да, ничего не скажешь, Сэм постарался.
Волосы приглажены, извечные джинсы и рубашку сменил элегантный синий костюм. Вот только до галстука и сорочки американец, крайне либеральный в вопросах одежды, не опустился, предпочел нацепить нейтральную водолазку с широким воротом.
– Ну и что это ты надел?
– А разве плохо? – Сэм с беспокойством кинул быстрый взгляд на свое отражение в зеркале, занимающем почти всю стену. Когда зал пустовал, тут занимались модели и танцовщицы, отрабатывая до автоматизма изящную походку и грациозные движения.
– Сойдет, не переживай. По сравнению с обычными рубашкой и жилеткой твой теперешний наряд просто верх элегантности, – рассмеялся ирландец, не без самодовольства оглядев и себя.
Как всегда, прекрасен!
– К тому же в газеты мне попадать ни к чему. Это ты у нас будущий счастливый молодожен, – не сдавался молодой журналист. – Я и сам накатаю по этому поводу статейку и сразу озолочусь.
– Ага, держи карман шире. Спорим, ты еще даже ничего не послал в редакцию, – усмехнулся Питер. – Потому что некая прекрасная мисс…
– Тихо ты!
– А где она, кстати?
– Прячется, как обычно. Я так понимаю, Рози вообще не любительница таскаться по подобным мероприятиям. А то я все недоумевал: почему ее так мало снимают?
– То есть можно с уверенностью сказать, что твое глубокое и сильное чувство зародилось отнюдь не вчера, а в тот момент, когда ты тайком разглядывал ее фотографии? – хихикнул проницательный ирландец. – И, как средневековый рыцарь, влюбился в свою избранницу лишь по портрету? Смело, смело, ничего не скажешь…
– Убью!
– Не нужно, ведь я еще не изведал всех радостей брака. Не можешь же ты быть так жесток… Но где же прекрасная Рози? Я желаю засвидетельствовать ей свое нижайшее и искреннее почтение.
– Вон стоит у стены, – неохотно указал пальцем Сэм. – Болтает с какими-то двумя светловолосыми девицами.
– Да-а, так сразу и не скажешь, что это великолепная мисс Макдауэлл.
Рози действительно замаскировалась на славу. Надела черный парик, совершенно скрывший ее собственные медно-рыжие волосы. А черное платье в готическом стиле – облегающее, с жутковатыми хвостами, свисающими с рукавов и волочащимися за длинным шлейфом, – и темные очки в поллица довершали картину.
Впрочем, нельзя было сказать, что Рози выглядит незаметно или недостаточно эффектно. Фиолетовая помада на губах и кроваво-красные ногти длиной в несколько дюймов могли привлечь внимание кого угодно.
Однако, кем бы ни была эта наводящая ужас женщина, смахивающая на ведьму после шабаша или же на самку паука, решившую, принять человеческий облик, она ничуть не напоминала саму Рози Макдауэлл.
Питер невольно содрогнулся. Эрика никогда бы не позволила себе так вырядиться, ведь его невеста – воплощенная элегантность и чувство меры. Хотя можно было поспорить на пару сотен фунтов, что диковинный наряд создан именно ее безудержной фантазией.
Так всегда, Эрика воплощает свои самые безумные идеи в платьях, а Рози потом носит их с неподражаемым изяществом. С устрашающим изяществом, если можно так выразиться.
Хотя, если присмотреться, в зале присутствовало достаточно много чудовищно одетых людей. Питер никогда не переставал удивляться, почему в мире моды так мало подлинного вкуса. Наметанный глаз истинного художника не мог ни на ком остановиться, скользил по лицам и фигурам приглашенных с большим неудовольствием.
