Полли резко отвернулась. Ее сердце ухало, как кузнечный молот, ей было трудно дышать.
Очевидно, Эд вовсе не обратил внимания на то, что они коснулись друг друга. Он нашел салфетки и бросил их на стол.
— Обычно я настаиваю на том, чтобы на стол накрывал кто-то из детей, — сказал он. Полли клала рядом с каждой салфеткой ложку и вилку. — Но они ссорятся из-за того, чья очередь, возмущаются, почему я обращаюсь с ними, как с рабами. Иногда это легче сделать самому.
Его руки были сильными и умелыми. При виде их Полли становилось не по себе. Боже, она должна собраться с духом!
— Красивая музыка, — прохрипела она. — Что это? Бах?
— Верно. Тебе нравится классическая музыка?
— Она мне нравится, когда я ее слышу, но ничего о ней не знаю. В Эллсборо часто бывают концерты классической музыки, и я всегда говорю, что пойду. Но, конечно, до этого никогда не доходит.
Полли нужно было чем-то занять руки. Она уселась и взяла бокал вина.
— Но я получаю удовольствие, когда ее слушаю. Так, как сейчас.
— Что ж, наслаждайся, пока есть возможность. Сейчас сюда явятся дети, они ее выключат. — Эд подошел к двери и громко крикнул: — Ужин готов!
— Удивительно. Мне казалось, ты — человек, который у себя дома слушает то, что хочет.
— Я был таким человеком, пока не столкнулся с непреклонной волей подростка, — с мрачным юмором сказал Эд.
Когда Кэсси спустилась по лестнице и вбежала на кухню, она сразу же направилась к CD-плееру.
— О, папа, опять этот отстой! — Она вытащила компакт-диск. — И ты всегда, слушая такую музыку, становишься печальным!
— Полли получала от «этого отстоя» удовольствие, — мягко отметил Эд, но Кэсси только вскинула голову.
— Вероятно, она сказала так просто из вежливости. Можно, я поставлю какую-нибудь настоящую музыку?
— Нет. — Эд вылил воду из кастрюли со спагетти. — Бах или ничего.
Кэсси закатила глаза и плюхнулась на стул рядом с Полли. Вошли Том и Лорен. Лорен была похожа на старшую сестру, но оказалась более худощавой и сдержанной.
— Не могу сделать домашнюю работу по французскому языку, — пожаловалась она, тяжело опускаясь на стул, после того как ее представили Полли. — Ненавижу моего здешнего учителя. Его все ненавидят.
— Если ты будешь вежлива с Полли, может быть, она потом тебе поможет, — сказал Эд. — Она говорит по-французски.
Все трое посмотрели на нее.
— Я год работала в Париже.
На Кэсси это, кажется, произвело впечатление. Она оживленно заговорила о школьной поездке в Париж в прошлом году.
— Я хотела, чтобы летом папа повез нас во Францию, но он не согласился.
— Я возил тебя во Францию пару лет назад, и ты все время жаловалась, — мягко сказал Эд, раздавая тарелки со спагетти.
— Это потому, что ты снял дурацкий дом где-то за городом, заставлял нас везде ходить пешком, а Лорен рвало у нас в спальне.
— Всего один раз, — возразила Лорен.
— Не меньше трех!
— Нет!
Девочки принялись спорить, кого из них рвало, когда, где и как это было неудобно для остальных членов семьи.
— Мы должны говорить об этом за едой? — спокойно спросил Эд, и девочки замолчали. Он переменил разговор и спросил у Полли, как она проводила время во Франции.
— Ну, однажды я отравилась… — сказала она.
Раздался общий хохот.
— Я уже наслушался о том, как кого рвало! — смеялся Эд.
Именно такой вечер и нужен был Полли. Ее поразило, как быстро она нашла общий язык с детьми Эда. Том был сдержаннее девочек, но умел постоять за себя. Кэсси оказалась властной, иногда шутила — когда забывала вести себя как страдающий подросток. Они с Лорен болтали о новых друзьях и о школе.
Полли рассказала им, как училась в школе в Эллсборо. Вскоре они уже сравнивали свои юные годы. Как тяжело, когда у тебя строгий родитель, который всегда хочет знать, куда ты идешь, что ты делаешь и — что еще важнее — с кем ты это делаешь!
— Это походило на жизнь с ФБР, — вспомнила Полли.
Чувствуя в ней союзницу, Кэсси взглянула на отца.
— Я отлично знаю, что ты имеешь в виду, — многозначительно сказала она.
— Знаешь, ты должна была быть на моей стороне, — пожаловался Полли Эд и широко улыбнулся. — Я и пригласил тебя только потому, что считал взрослым человеком, достойным доверия!
Полли уже давно не чувствовала себя такой веселой и непринужденной. Ужин оказался простым, но вкусным. Спагетти не так-то легко есть с изяществом, но все-таки за кухонным столом было невероятно уютно.
После ужина Кэсси и Том принялись убирать со стола, а Лорен пошла за домашней работой по французскому языку. Эд наблюдал, как Полли делала за нее уроки. Лорен пришла в восторг, когда Полли не стала ей что-либо объяснять, а просто написала ответы, чтобы та их переписала.
— По-моему, надо было все-таки объяснить, — заметил Эд, но Полли состроила гримасу.
— Это работа учителя. Лорен наверняка предпочла бы, чтобы я сделала уроки за нее.
Девочка закивала.
— А теперь, раз я сделала домашнюю работу, я могу идти смотреть телевизор! — Лорен собрала книги и выбежала.
— Можно, Полли придет к нам, когда я буду делать мою домашнюю работу по французскому? — возмущенно спросила Кэсси. — Это несправедливо! Лорен ничего не сделала!
— Извини, — сказала Полли Эду, когда Кэсси, ворча, вышла. — Из-за меня начались неприятности…
Он рассмеялся.
— Кэсси просто завидует. Она любит быть в центре внимания.
— Неужели у Кэсси есть свойства павлина?
— О, в этом нет сомнения!
— Бедняга! Мало того что ты работаешь вместе с павлином, ты к тому же живешь с ним, — поддразнила она, и Эд широко улыбнулся.
— Это трудно… но павлины стоят, чтобы ради них не жалели сил!
Полли совершила ошибку. Большую ошибку. Она взглянула ему в глаза. Шутливая беседа прекратилась, наступила пауза.
Том уже ушел. Полли только теперь поняла, что снова осталась наедине с Эдом. При его детях она забыла, как он на нее действовал.
Полли отвела взгляд.
— Ты только посмотри, который час! — Она отодвинула стул. — Мне пора.
Она не станет бегать за Эдом. Это было бы глупо.
Вспомни, что было с Ником, твердила себе Полли. Помнишь, как тебе было больно? Помнишь, как ты клялась, что больше никогда не окажешься в подобной ситуации?
Но при одной мысли о том, чтобы прикоснуться к Эду, обнять его, у Полли сжимало горло. Она сейчас же должна перестать об этом думать.
Да, немедленно!
Эд проводил Полли до машины.
И речи не может быть о том, чтобы в него влюбиться! Она может дружить с ним и его детьми, но нечто большее? Нет, нет и нет!
