— Большинство и мечтать о таком не могут.
— Это не было моей мечтой.
— Волшебство исчезло?
— К несчастью, да, — кивнул он. — Пока я занимался этим не всерьез, наслаждаясь морем, друзьями и женщинами, была райская жизнь. Но как только сюда замешались деньги, все изменилось. Целый день мои мысли были заняты бизнесом. Если раньше я любил в свободное время полежать на пляже с бутылкой рома в компании хорошенькой девушки, то теперь постоянно строил планы, занимался яхтами и весь погряз в цифрах. — Он мягко улыбнулся Софи. — Как-то утром я проснулся и понял, что мое место не здесь. Успешнее я бы мог вести все дела в банке, и именно там мое место.
— Так прямо и подумали?
— Я обнаружил, что меня больше не увлекает то, что я делаю. Мне было двадцать три года, как раз столько, сколько вам сейчас, и я жил чужой жизнью.
— И вы решили все распродать?
— Все — до последнего гвоздя. Я несколько припозднился с данным отцу обещанием, но к двадцати пяти годам я уже работал в банке с близкой перспективой занять место в совете директоров.
Она следила за выражением его лица.
— Вы не скучали по Ямайке?
— Скучал, в ненастную, дождливую погоду. Но к тому времени я знал, что уже перебесился и что нельзя вечно убегать от ответственности. Но я всегда мог приехать сюда на отдых. Хотя, если бы не Эмма, — сказал он с усмешкой, — я был бы сейчас далеко от «Сан-Антонио».
— С кем-нибудь из ваших очаровательных смуглянок? — подсказала она, бросив на него холодный взгляд.
— Что-то вроде этого, — легко согласился он. По всему, Кайл и не думал скрывать тот факт, что у него была полная свобода там, где дело касалось женщин. — Честно говоря, — продолжал он, — на Карибах я многое понял как о себе, так и о бизнесе в целом. И еще я понял одну важную вещь, а именно что работа не обязательно должна быть безрадостной.
— По-видимому, вы сообщили банковским операциям свой собственный стиль? — спросила Софи.
Он еле заметно улыбнулся.
— В некотором роде да. Моя область — это финансирование проектов, отвергнутых другими банками как слишком передовые или слишком рискованные, но которые я лично считаю в основе разумными. В девяноста восьми случаях из ста это прекрасно окупается.
— А что касается оставшихся двух?
— Насчет двух процентов приходится давать объяснения совету директоров… в очень убедительной форме. — Он улыбнулся, глядя ей прямо в глаза. — Но я умею быть очень убедительным.
— Уверена в этом. — Она перевела взгляд на его красиво очерченный, такой по-мужски соблазнительный рот. — А как вы отличаете разумные проекты от авантюрных прожектов?
— Это инстинкт.
— А оценивать, кто из людей чего стоит, вы тоже научились, ведя беспутную жизнь на Карибах?
— Это наиболее трудное искусство, — мягко заметил он. — Но, думаю, я неплохо владею им. Она взглянула на него с иронией.
— В самом деле? И вы никогда не ошибаетесь? Не делаете поспешных выводов на основе, скажем, одной только видимости?
— Время от времени. Но я стараюсь избегать их. У всех у нас бывают ошибки.
— Это, должно быть, большой талант, — сказала она с нескрываемым сарказмом.
— Почему у меня такое ощущение, что вы все время смеетесь надо мной?
— С какой стати? Ваша жизнь похожа на некий гибрид из жизни Эррола Флинна и Пирпонта Моргана[4].
В ответ он расхохотался, откинув назад голову. Он был настолько красив, что у нее даже закололо в сердце.
— А вы ироничное создание, — заметил он, с удовольствием глядя на нее. Он поднялся, все еще не в силах совладать с душившим его смехом. — Пожалуй, пойду помогу Эмме отыскать ее сокровище.
— Вы что-нибудь приготовили для нее? Он показал ей маленькое серебряное колечко с рубином, явно недорогое, но тем не менее очень похожее на настоящее старинное изделие.
— Я купил его в одной из лавок, торгующих подобного рода поделками. Думаете, ей понравится?
— Она будет в восторге, — кивнула Софи.
— Нужно же ребенка немного побаловать. — Он смотрел на нее сверху, высокий и темный от загара. — Мне не хватает умения по части развлечения маленьких девочек. Но я учусь этому у вас. Не знаю, что бы я делал, не будь вас здесь.
— Я бы не сказала, что ей совсем невдомек, что происходит у нее в семье, — сказала Софи, вытирая липкие руки; — Сегодня утром она мне призналась, что ее родители говорили о разводе.
У Кайла изменилось лицо.
— Проклятье! Неужели нельзя уберечь ребенка от подобных вещей?
— Это невозможно. — Какое-то время они молча смотрели друг на друга. — Есть какие-нибудь новости от ее родителей?
— Прошлой ночью звонила моя невестка, — кивнул Кайл. — Ситуация не из приятных.
— Как жаль, — сказала Софи.
— Да. Ну что ж, такое случается в жизни, не так ли? — Но горечь, отразившаяся на его лице, говорила о том, как близко к сердцу он принимает все это. Он пересек полоску пляжа, чтобы спрятать кольцо в месте раскопок Эммы.
Софи пошла к воде сполоснуть руки. Какой он все-таки странный. В чем-то внимательный и заботливый, а в чем-то жесткий и безжалостный. В течение следующего часа она нежилась на солнце, временами чуть не засыпая, пока Кайл развлекал свою племянницу. В полдень они сели в машину и поехали дальше, в сторону Черной реки.
Была немилосердная жара. В придорожной лавке они купили крабов и раков, поджаренных на углях вместе с зеленым бамбуком, хлеб, приготовленный из корней маниоки, и остановились в необыкновенно живописном месте, чтобы устроить небольшой пир. Все было свежим и восхитительно вкусным, а морской воздух и прекрасная погода придавали их трапезе дополнительную остроту. Эмма была вне себя от радости, что нашла кольцо, очевидно совершенно не подозревая, что оно вовсе не принадлежало к закопанным сокровищам капитана Моргана.
Они еще немного поплавали на французском рифе, на этот раз в масках с дыхательными трубками. Вода была прозрачная, гладкая, и, хотя им не удалось найти ни одной жемчужины, они наслаждались необычной красотой подводного пейзажа, стайками ярко окрашенных рыбок, резвящихся в миниатюрных коралловых лесах и мерно колышущихся водорослях, перемежающихся с полосками серебристого песка.
Ближе к вечеру они направились к Кровавой бухте. В течение дня они все больше удалялись от излюбленных туристами маршрутов и теперь оказались в почти не тронутых цивилизацией местах. Простор и полная безлюдность пейзажа произвели сильное впечатление на Софи, и она поняла, как много теряла, оставаясь постоянно в Очо-Риос. Пляж в Кровавой бухте оказался намного протяженнее, а вода даже теплее, чем на Берегу Сокровищ.
