Эльвира исподтишка посмотрела на порез на его скуле, и ее сердце еще больше заныло. Леонардо, должно быть, казалось, что она позволила отцу своего ребенка остаться безнаказанным. Но все было не так-то просто. Даже попытка представить свое будущее с Альфредо заставила ее болезненно содрогнуться. Она не любила этого мужчину, а он не любил ее. Что он мог принести ей, кроме страданий?
— Леонардо, — попыталась заговорить она, но тот в отчаянии стукнул кулаком по рулю.
— Никогда бы не подумал, что ты такая трусиха! — обрушился он на Эльвиру. — Как ты думаешь, что произойдет после родов?
— Я не знаю! — воскликнула она, и в ту же минуту ее живот словно сжал стальной обруч, а лицо искривилось от боли.
Ярость Леонардо внезапно испарилась.
— Это ребенок? — с беспокойством спросил он.
Она часто и глубоко задышала, как ее учили.
— Нет, не думаю.
Он выключил мотор.
— Уверена?
Эльвира кивнула.
— Это всего лишь… — Она силилась припомнить, как незнакомый медицинский термин звучал по-английски: — Тонус. Это вполне естественно на позднем сроке.
Эльвира прижала свое горящее лицо к прохладному оконному стеклу и глубоко вдохнула, надеясь, что Леонардо не заметит выступивших у нее на глазах слез.
Он заметил все. Однако в данном случае эти внезапные слезы произвели на него странное впечатление. Он чувствовал, как нараставший гнев медленно закипает внутри, и горел желанием излить его на кого-нибудь. Или на что-нибудь.
Не будь Эльвира беременна, он заехал бы на ближайшую автостоянку и крепко поцеловал ее в губы. Она вполне заслуживала поцелуя, который к тому же принес бы облегчение им обоим. При этой мысли его охватило возбуждение вполне определенного толка, и он мрачно подумал, что становится мазохистом.
Без нее он свернул бы на ближайшую автомагистраль и погнал машину с максимальной скоростью. Но с Эльвирой он не посмел рисковать, ведь малейший толчок и ее лицо снова побелеет, а взгляд станет напряженным. Поэтому он вырулил на дорогу по направлению к дому и поехал с предельной осторожностью.
Эльвира постепенно пришла в себя, но Леонардо все равно вел себя с ней, как с инвалидом. Он заставил ее съесть омлет и настоял, чтобы она прилегла отдохнуть.
— Но я не устала!
— Неужели? — И он недоверчиво поднял брови.
— Я себя прекрасно чувствую, — продолжала сопротивляться Эльвира, даже когда он опустился перед ней на колени, чтобы снять с нее туфли. — Честное слово.
— Однако выглядишь ты отнюдь не прекрасно. — И он мягко подтолкнул ее к кровати. — Ты явно устала.
Она опустила голову на подушку и уставилась в его черные блестящие глаза.
— Ты обещал Марко поехать сегодня за игрушками… Он этого так ждет!
— Мы поедем, только сначала ты поспишь, — безапелляционно заявил Леонардо и осторожно убрал с ее щеки прилипший локон.
— Это шантаж, — неуверенно возразила она.
— Возможно, — последовал спокойный ответ. — Но вспомни, что сказал врач.
Она прикрыла глаза и вскоре мерно задышала. Леонардо внимательно всмотрелся в ее лицо.
Я просто стараюсь убедиться, что ее боли всего лишь ложная тревога, говорил себе он, однако на самом деле понимал, что ему нравится смотреть, как она спит. Испытывал ли он при этом эротическое возбуждение? Он снова окинул взглядом ее груди, такие полные, зрелые и упругие; бахрому темных загнутых ресниц, отбрасывающих голубоватые тени; выпуклый живот, в котором развивался ребенок.
Да, несомненно, все это возбуждало его желание.
Проснувшись, Эльвира чувствовала себя намного лучше. Умывшись прохладной водой и почистив зубы, она вышла из комнаты и спустилась вниз. Леонардо играл с сыном в гостиной.
Он смерил ее долгим оценивающим взглядом и кивнул, словно остался доволен.
— Так-то лучше, — пробурчал он.
— Эльвирита! — воскликнул Марко, и лицо его просияло от радости. — Папа предупредил, чтобы я вел себя тихо! Он сказал, что тебе нужно поспать.
— И он был прав. — Подавив зевок, она добавила: — Сон пошел мне на пользу.
— Видишь, я очень терпелив с тобой, — вкрадчиво заметил Леонардо. — Другой на моем месте обязательно сказал бы: «Я же тебе говорил»!
— Да, ты очень терпеливый, — согласилась она, с облегчением отметив, что настроение у него явно улучшилось.
— А еще папа сказал, что мы сможем пойти в магазин и выбрать игрушки для малыша, если с тобой все будет в порядке. Ты ведь в порядке, Эльвирита?
Леонардо поднялся на ноги.
— Тише, Марко, — пробурчал он. — Эльвира уже выходила сегодня утром, к доктору. Поэтому нам лучше отложить покупку игрушек на другой день. — Он перехватил ее взгляд. — Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно. И очень хочу пойти в магазин.
— Очень хорошо. Тогда мы пойдем за покупками. Но, помни, в твоем положении нужно соблюдать осторожность и слушаться меня.
Эльвира хотела возразить, что не он ее лечащий врач, но предостерегающий блеск в его черных глазах заставил ее передумать.
— Ладно, — произнесла она. — Пойду переоденусь.
Леонардо выбрал один из наиболее крупных магазинов детских товаров. Он, казалось, стремился скупить там все, что можно, и Эльвире приходилось сдерживать его порывы.
Озираясь по сторонам, она постоянно дергала его за руку. Многие вещи казались ей совершенно ненужными.
— Мне нужна небольшая коляска, которую потом можно будет использовать как прогулочную, и больше ничего.
Леонардо посмотрел на ее тонкие, без украшений пальцы, лежавшие на рукаве его темно-синего шерстяного пальто, и спросил:
— А как насчет кроватки? И стульчика?
Эльвира отрицательно покачала головой.
— Ничего этого пока не надо. Они будут занимать слишком много места в комнате, а ребенок может спать и в коляске, пока не… — Ее голос замер.
Он прищурился.
— Пока ты не вернешься домой?
Эльвира попыталась представить свой отъезд и не смогла. Но и остаться здесь с Леонардо тоже казалось ей невозможным.
— Думаю, да. Ой, смотри, кто к нам идет.
Его губы недовольно скривились, когда к ним с подобострастным видом приблизился продавец-консультант.
Пришлось позволить Леонардо приобрести детское кресло для машины, кашемировое одеяльце и кассету с записью музыки для новорожденных. Ей очень нравились эти вещи, но смущала его щедрость.
— В этом нет необходимости, — начала она, но решительное выражение его лица заставило ее сдаться.
Они разыскали Марко, который внимательно рассматривал железную дорогу в отделе игрушек. При их приближении мальчик поднял глаза, и его лицо омрачилось.
