Тут он услышал стон. Слоун поспешно бросился к скалам, скользя и чуть не падая. Линн с сонным видом качала головой и держалась за лодыжку.
— Что случилось?
— Я упала. Моя лодыжка…
Слоун поднял девушку на руки. Ей было слишком плохо, для того чтобы сопротивляться. Он не думал, что Линн такая миниатюрная и хрупкая. Ее волосы упали ему на лицо. Они приятно пахли. Девушка опять застонала и уронила голову ему на плечо.
Слоуну пришлось нелегко, но он вынес ее из скал и поднялся по ступенькам во внутренний дворик. Потом внес драгоценную живую ношу в дом и положил на диван.
— Давайте посмотрим, что у вас…
К ней уже возвращалась былая храбрость.
— Со мной все в порядке.
— Разрешите мне взглянуть.
Он не стал ждать возражений. Снял с ее ноги парусиновую туфлю, внимательно осмотрел босую ступню и стал ощупывать лодыжку. Девушка вскрикнула от боли.
— Перелома нет. Только растяжение. Какого черта вы делали на этих скатах?
Она смотрела на него. Ему показалось, что еще немного, и он услышит, как у нее в голове вертятся шестеренки.
— Хотела найти новый вид для очередной картины.
Она лгала. После истории с Мириам у него словно проявился внутренний голос, который сообщал о лжи любого, особенно женщины.
— Лучше разрешите сделать вам повязку.
— Я в полном порядке! Прекрасно себя чувствую.
— Да заткнитесь вы, поняли? — сердито прикрикнул Слоун. — Сидите спокойно. Я сейчас вернусь.
Он бросился в ванную на первом этаже и заглянул в аптечку. Благодаря Тилли она была битком набита. Он нашел бинт и вернулся. Линн смотрела на него так, будто он пришел ее задушить, а не помочь.
— Положите ногу на эту подушечку. А теперь дайте взглянуть.
У нее стройные лодыжки, отметил Слоун, хрупкие на вид. Красивые ноги. Ее кожа была теплой, но зубы стучали.
— Что-то не так?
— Ничего, — ответила она.
Слоун закончил перевязку. Получилось не очень умело, но ей немного поможет. Потом он отправился на поиски спиртного. Налил что-то крепкое в стаканчик и протянул девушке:
— Вот. Это поможет вам согреться. У вас был шок. Хотите проконсультироваться у врача?
— Не говорите глупостей.
— Внутри где-нибудь болит?
— Нет!
— Выпейте.
— На вкус ужасно.
— Все равно пейте, — приказал он. — Пойдет на пользу. Хотите, дам совет?
— Не так чтобы очень.
Он посмотрел на нее. Хорошенькое личико. Признаться, она красавица. Темные волосы. Темные глаза. Оливковый цвет кожи. Живая улыбка, хотя она улыбалась не часто. В глазах огонек. Искорка. И еще Линн обычно видела вещи в их истинном свете, а не приукрашивала, как это делали многие.
— Сегодня ночью лучше ложитесь спать здесь. Старайтесь не беспокоить лодыжку. Если боль не пройдет до завтра, я отвезу вас в Викстон к врачу.
— Я же вам сказала, что у меня все будет прекрасно!
— Вы иногда бываете очень упрямой, да?
Она вновь ответила ледяным молчанием. Слоун забрал у нее стакан и наполнил его снова.
— Мне больше не надо.
— Вы до сих пор дрожите.
— У меня все в порядке. А теперь, если вы не возражаете…
— Вам повезло, вы это понимаете? Ведь могли сломать себе шею!
— А вас бы это осчастливило!
Она опять собиралась поссориться, а он устал с ней ругаться. Она кричала на него, когда он поднимался по широкой лестнице. Он пошел в ее комнату, схватил с кровати одеяло и взял одну подушку. В комнате пахло хорошо, как от женщины. Он взял подушку под мышку и с шумом спустился по лестнице. Бросил рядом с ней одеяло и подушку:
— Ладно, тогда заботьтесь о себе сами. Если в следующий раз сломаете ногу, я и пальцем не шевельну.
— Огромное спасибо!
Он пошел к внутреннему дворику. Космо зарычал. Да, преданный песик. Когда он всего лишь на миг рассерженно посмотрел на Линн, пудель готов был оторвать ему ногу.
— Я вас не понимаю! — вдруг сказала она. — Вы действительно так сердиты на всех и на все, что вас окружает?
Он закрыл глаза. В ее комнате наверху что-то напомнило ему о Мириам. Он не знал, что именно. Вообще-то он не хотел даже думать об этом. Что-то в этой девушке всегда напоминало ему о Мириам, хотя они совершенно не походили друг на друга. Он заметил это еще тогда, на пристани. Из-за этого заставил себя ее возненавидеть. Теперь им предстояло провести вместе все лето. Она лежала перед ним с видом раненого теленка, пытаясь удержаться от слез и не показать адской боли.
— Не пытайтесь понять меня, Линн, — тихо ответил он.
Девушка ничего не сказала. Иногда она бросала на него красноречивый взгляд. Неужели в ее глазах промелькнуло сочувствие?
— Должно быть, она была незаурядной женщиной, — пробормотала Линн, — если довела вас до такого состояния.
— Женщина? — Он нахмурился, притворяясь, что ничего не понимает.
— Что еще могло довести вас до того, что вы то так чертовски раздражительны, то вдруг так чертовски…
— Да? Что вы хотели сказать?
На ее лице вновь появилось надменное выражение.
— Ничего.
Он медленно улыбнулся:
— Давайте не будем пытаться анализировать меня. Вам станет скучно. Я никогда не играю на бирже и за всю жизнь не сыграл ни одной партии в гольф.
— Опять начинаете! Этот злой сарказм вам совсем не идет!
— Я хорошо знаю таких, как вы!
У нее на щеках выступили красные пятна. Линн сжала кулаки. Дернув ногой, она вскочила, но задохнулась от боли и тут же вновь села.
— Не опускайте ногу! Она распухнет, — назидательно произнес Слоун. — Неужели вы ничего не соображаете?
— Мистер Спиндер, я благодарна вам за то, что вы принесли меня сюда. Я даже благодарна вам за то, что вы мне сделали перевязку. Но к сожалению, я больше ни за что не чувствую к вам благодарности. А теперь, может быть, вы отправитесь в свой маленький домик…
Он наклонился над ней и поднял на руки. Секунду она сопротивлялась, колотя его кулаками. Потом он с видом отвращения усадил ее в кресло:
— Сидите здесь и постарайтесь вести себя как следует, хорошо?
Проворно и умело он встряхнул одеяло и быстро постелил ей на диване. Потом взбил подушку и положил ее в изголовье. Когда Слоун вновь поднял Линн на руки, то увидел в ее глазах испуг. Он почувствовал, что у него меняется настроение. Или все дело просто в одиночестве?
— Ведь нам здесь очень уютно, вы это понимаете? Почему мы все время ссоримся? Нам могло быть так приятно…
— Сию же минуту отпустите меня!
— Тихо, тихо. — Он ухмыльнулся. — Я отпущу вас, когда буду к этому готов.
И он поцеловал ее. Пылко. Линн боролась, даже дралась, но ничего не могла с ним поделать. А может, не хотела? Ее губы были теплыми и очень сладкими.
