Сергей Васильевич, ложась на кровать в своей комнате.
– А что ты хочешь? – спросила Лиза с лукавой улыбкой, словно была джином из бутылки.
– Праздника. Лиза, знаешь…
– Подожди! Будет тебе праздник!
Ни на секунду не задумываясь, она выбежала из комнаты. Через несколько минут вновь вернулась – в шелковом халатике, из-под которого выглядывала красивая (и совершенно прозрачная) ночная сорочка. Быстрым движением она выключила свет, включила светильник и музыку на телефоне. А затем…
Таких танцев Сергей Васильевич не видел никогда. Это за свои-то пятьдесят лет…
Позже он все – таки сказал ей, еще раз.
– Лиза, выходи за меня.
Лиза лукаво улыбнулась и повернулась на бок.
– Ты уже говорил.
– А ты так ничего и не ответила.
– Я думала – это ты в бреду. Как честный человек сделал мне предложение…. А где мое кольцо?
Сергей Васильевич поцеловал ее в висок.
– Купим завтра. Вместе поедем – и купим.
Пауза.
– Если бы людей можно было сравнивать с предметами, знаешь, с чем бы я тебя сравнил?
Лиза заинтригованно посмотрела на него.
– С чем?
– С фейерверком. На тебя интересно смотреть. И, там где ты, всегда ощущение праздника!
– Я люблю фейерверки. А Машка их боится.
– Вы очень разные…
– Знаю. Это хорошо или плохо?
– Наверное, хорошо. Зачем всем быть одинаковыми? Вы обе интересны – каждая по – своему. Расскажи о себе. Как вы жили… до всего этого?
– Я с отцом жила. Только мы оба дома не сидели, поэтому виделись не часто. Он работал постоянно, я в спортивную секцию ходила после школы. На соревнования еще ездила. Ну и гуляла, конечно. А на каникулах я у матери жила.
– А Машкин отец?
– А он пил сильно. Он умер рано – Машка еще в школе училась. А потом они вдвоем с мамой жили. Мы с Машкой особо не дружили до маминой смерти. Она же замкнутая – не поймешь, что там у нее в голове. А когда мама умерла – она переживала сильно. Вот тогда мы с ней уже ближе стали общаться. А потом я к ней переехала. Вернее – к нам. А фейерверки она не любит, потому что ее одноклассник как-то в нее зажженной питардой кинул – хорошо, что успела отбежать.
– А твой отец какой был?
– Он… хороший был. Но занудный. Типа Антона.
– Лиза. Я тебя люблю. И его тоже люблю. Я бы очень хотел, чтобы вы поладили.
– Поладим, не волнуйся! Но с условием, что и неразлучники – тоже наша семья!
– Кто?
– Неразлучники. Ну, Машка с Максом. Я Машку уговорила к нему переехать.
– Макс давно уже для нас с Антошей – семья. Маша теперь, разумеется, тоже.
Макс.
– Почему я так волнуюсь, – спросил ее Макс.
Эля лишь махнула рукой и засмеялась.
– Макс, угомонись. Ты всегда волнуешься! И всегда напрасно. Ну что может случиться?
– Не знаю. – Он и сам не понимал, что с ним происходит. – Мне кажется, что мы расстанемся.
Эля, дотянувшись, погладила его по светлым волосам. Затем, вздохнув, сказала:
– Так и быть. Я тебя не брошу! Макс, ну улыбнись!
Далее – резкий толчок. Звон разбитого стекла. И лицо – ее лицо, все в крови!
На этом моменте Макс всегда просыпался.
Проснулся он и сейчас…. Приподнялся, судорожно оглядывая комнату…. Комната… Его комната в его квартире. Он – на полу, Маша – свесилась с дивана и осторожно гладит его по голове (точь-в-точь как Эля, всего секунду назад в его сне).
Маша видит все это не в первый раз…
И не в третий…
И не в пятый…
– Тише, тише… Максим, успокойся, это сон…
Макс виновато посмотрел на нее.
– Прости, Маш. Я опять тебя разбудил…
– Ложись на диван.
Он перелез на диван, еще до конца не придя в себя. Сделал глубокий вдох, затем – глубокий выдох. Посмотрел на Машу.
– Маш, ты не бойся. Пока ты сама не захочешь – ничего не будет.
– Я знаю. Ты извини… Наверное, я ненормальная. Мы живем с тобой… Понимаешь… вся эта история со Стасом…
Макс обнял ее.
– Маша, а можно я с тобой на диване буду спать?
Антон.
В этот же самый вечер Антон, лежа в своей комнате на кровати, в телефоне рассматривал Машины фотографии в соцсетях.
Затем – достал из ящика стола тетрадку с Машиными стихами, которую он стащил, когда был у нее в квартире после похищения.
Открыв ее наугад, он стал читать вслух:
Ее характер – как скала.
Жизнь – путь на Эверест.
Она была одной из тех,
Кто в жизни молится за тех,
Кого любить – тяжелый крест.
Она тебя всегда простит.
И ей не надоест
О том, чтоб был здоров всегда,
Молить нательный крест.
Та, родилась что для того,
Чтобы оберегать того,
Кого любить – тяжелый крест,
При входе в рай занесена
Во список льготных мест.
Он встал с дивана и подошел к окну.
На улице давно стемнело, и на фоне темного двора он отчетливо увидел свое отражение в стекле.
– Да, Антоша… Тебя любить – тяжелый крест! – грустно сказал он сам себе. – Он не сможет без нее! А я – смогу?
Антон уперся лбом в стекло и закрыл глаза.
Июнь.
Антон.
День рождения Антона выдался на редкость холодным. Противно накрапывал дождь, и Антон весь поежился, выходя из машины.
Следом за ним подъехало такси, из которого вышли Макс с Машей. Маша при этом держала в руках объемный сверток, завернутый в коричневую бумагу, и, судя по всему, там была картина.
– С днем рождения, Антоха, – заорал ему Макс, и помахал рукой.
– Быстрее, – Антон замахал им руками, и придержал дверь подъезда. – Холодно!
– Гости будут? – спросил Макс, пока они шли по лестнице. Антон тут же заметил, что Маша вся напряглась. К их компании она уже привыкла, а вот чужих она стеснялась.
– Да какие гости? Вы, да дядя с Лизой. Они в квартире уже, готовят. Сережа ключи взял. Наташа еще приедет.
– А кто это? – спросил Макс.
– Родственница. Почти. С деревни сегодня приехала. Звонила уже – едет. С мамой моей дружила с детства…
Он открыл дверь в свою квартиру, и…
– С днем рождения, сынок!
Из гостиной к ним вышел пожилой мужчина – солидный, статный. В дорогом с виду черном костюме и бабочке.
Следом за ним вышла женщина лет сорока – сорока пяти. Тоже – в изящном брючном костюме. Спину она держала удивительно прямо, и смотрела на всех
