Уилфрид выехал на шоссе, надеясь, что быстрая езда поможет ему восстановить пошатнувшееся душевное равновесие. Неожиданно он подумал, что поступок негодяя, бросившего женщину с ребенком, нанес Беатрис глубокую рану, заставил ее, по-видимому, возненавидеть всех мужчин. Исключение она сделала только для Роберта Бейтса, который, судя по всему, не представляет для нее опасности. Но как теперь мне вести себя с ней? Мать сделала большую ошибку, предложив ей для работы кабинет отца. Чем реже я буду с ней встречаться, тем лучше. А самое лучшее, это уехать в город и погрузиться в работу. Завтра же с утра уеду, решил Уилфрид.
Но утром выяснилось, что его плану не суждено осуществиться. Мать попросила его отвезти ее в клинику на обследование, которое она проходила дважды в год. Виола сказала, что ей хотелось бы за ужином обсудить с ним покупку ювелирных украшений для свадьбы.
— У тебя для этого есть мисс... — Он запнулся. — Поговори об этом с Беатрис, — сказал он, сдерживая раздражение.
Виола удивленно посмотрела на брата. Таким мрачным она его давно не видела.
— О, вижу, тебя кто-то сильно огорчил. Неужели вчера за ужином ты подавился нашей милой Бетси? — Виола засмеялась своей шутке, но заметила, что он даже не улыбнулся, и приняла серьезный вид. — Не хочешь рассказать, что вчера случилось?
— Не о чем рассказывать. — Уилфрид махнул рукой, словно хотел избавиться от чего-то, что не давало ему покоя. — Вечером обсудим с тобой все, что захочешь. — Он поцеловал сестру в лоб и отвез мать в клинику.
Вернувшись к дому, он заметил на стоянке машину Беатрис. Она уже направлялась в сторону кабинета. На ней был светлый брючный костюм и светлые туфли на высоком каблуке. Он следил за ней из окна своей машины, пока она шла по дорожке. Глядя на ее слегка покачивающиеся бедра, он снова ощутил прилив желания. Наверное, эта женщина послана мне в наказание за какие-нибудь грехи, подумал он, выскочил из машины и быстро направился к ней. Но Беатрис успела войти в кабинет и закрыть за собой дверь. Он дернул за ручку, дверь оказалась запертой на ключ. Уилфрид тихо выругался. Почему она закрылась, ведь она не могла видеть его? Или видела? Впрочем, на каком основании она может не впустить его. Вчера они хорошо провели время. Он ничем ее не обидел, хотя мог упрекнуть за то, что она скрывала от него своего сына.
— Беатрис, откройте дверь, — громко потребовал он.
В ответ полная тишина.
— Черт возьми, откройте дверь! — проревел он вне себя от гнева.
— Я работаю, — послышался приглушенный голос.
Ее голос возбуждал его с самого начала. Даже когда она сердилась. Уилфрид тряхнул головой. Он не должен поддаваться очарованию этой женщины. Она коварная, лживая ведьма и послана ему на погибель. Надо повернуться и уйти. Но рука непроизвольно легла на ручку двери, и он стал дергать ее с такой силой, словно собирался сломать замок. За дверью послышался цокот каблучков, потом он увидел через стекло бледное лицо Беатрис. Она повернула ключ и открыла дверь. Теперь она была без жакета, в сиреневой блузке с длинными рукавами. Уилфрид отметил, что этот цвет идет ей больше, чем синий. Глаза его устремились в V-образный вырез на груди, открывавший верхушки двух прелестных полушарий. Кровь бросилась ему в голову.
— Почему вы запираетесь от меня? — рявкнул он, дрожа от гнева.
— С чего вы взяли? Почему я должна запираться от вас? — Беатрис немного удивленно посмотрела на него.
Уилфрид вгляделся в ее невозмутимое лицо и взял себя в руки.
— Вот вы мне и объясните почему?
— Полагаю, у вас какой-то комплекс.
Уилфрид недовольно хмыкнул.
— Почему вы не сказали, что у вас есть сын?
Господи, он же не собирался говорить с ней об этом. Она опять скажет, что ее личная жизнь его не касается, и будет права. Почему он так глупо ведет себя с ней?
Беатрис закрыла дверь и вернулась к письменному столу.
— Меня не предупредили, что в мои обязанности входит докладывать вам о своей личной жизни.
— Вчера вы отказались рассказать мне о себе. Это что, большой секрет?
— Никакого секрета нет, — спокойно ответила Беатрис. — Я человек по характеру замкнутый и не привыкла обсуждать с первым встречным свою личную жизнь.
— Под первым встречным вы имеете в виду меня? — Он повысил голос, начиная снова терять терпение. Тем более что Беатрис держится с большим достоинством и по сути права. — Вчера мне показалось, что я начинаю что-то значить для вас.
— Вы, как всегда, льстите себе. У меня деловые отношения с вашей семьей.
— Сколько лет мальчику?
— Полу? — спросила Беатрис. — Внешнее спокойствие трудно давалось ей, в голосе послышался надрыв.
— Да, я имею в виду вашего сына.
— Шесть лет.
— Памела его няня?
— И няня, и домработница, и просто моя помощница.
— Где отец ребенка?
Беатрис помедлила, окинула его пристальным холодным взглядом, словно размышляя, сказать ему или нет. После чего гордо вздернула подбородок и отвернулась.
— Вас это не касается!
Такого ответа он ждал от нее, но отступать не собирался.
— Он нарушил брачное обязательство?
— Именно так, — ответила Беатрис, щеки ее покраснели от этой лжи. — Он поступил как подлец, когда узнал о моей беременности, — добавила она, глядя в сторону. — Если она и соврала, то соврала близко к правде, хотя все это произошло не с ней, а с сестрой. Но какая разница?!
— Он исчез из вашей жизни?
Беатрис не знала, что ответить, а потому решила сказать правду.
— Я бы предпочла, чтобы он исчез из моей жизни.
— Как? Он по-прежнему домогается вас?! — возмутился Уилфрид.
— Я встретила его недавно.
— Надеюсь, вы послали его куда следует?
— Он не из тех мужчин, от которых легко отделаться.
— Пожалуй, вам нужна помощь. Может, обратиться в полицию? — Уилфрид тут же сам забраковал эту идею. — Нет, конечно, не стоит впутывать в это полицию. А я могу вам помочь?
Беатрис грустно смотрела на него и улыбалась.
— Надеюсь, до этого не дойдет. Спасибо, постараюсь справиться сама.
Уилфрид решил сменить тему.
— Животик у Пола прошел? Как он чувствовал себя утром?
— Он вполне здоров. Вчера он просто объелся жареным арахисом. Спасибо, что спросили. Тем более что я уверена, вас совсем не интересует здоровье моего сына.
Она хорошо помнила слова Труди по телефону: «Он не любит детей». Видимо, он разорвал их отношения, когда узнал о беременности сестры.
— Как вам не стыдно, Бетси, говорить обо мне такие вещи?! — Он подошел ближе и склонился над ней, упираясь ладонями в угол письменного стола.
— Почему мне должно быть стыдно? Вы произвели на меня впечатление человека, который терпеть не может детей.
