Клэр не считала себя глупой, но соблазн был велик. Поэтому, убедившись, что остается на ранчо на все лето, она испекла гору воздушных булочек по бабушкиному рецепту и отнесла в сторожку Бена. Как ее и предупреждали, на нее обрушились потоки брани и угроз. Но Клэр заявила, что в обмен на булочки хочет получить рецепт тушеной оленины.
Бен презрительно взглянул на нее сквозь сигаретный дым и велел забрать булочки и проваливать из его кухни. Клэр продолжала упорствовать: что скажут ковбои, если узнают, что почти пятьдесят булочек выброшены на помойку из-за капризного старика? А в доме еще остывает яблочный пирог.
Бен злобно прищурился. Никто за семьдесят лет не посмел назвать его капризным. Может, сварливым или еще похуже, но не капризным. Капризны только маленькие дети. Он посмотрел на Клэр свирепым взглядом, от которого ковбои обычно сразу вспоминали о неотложных делах. Но девушка не дрогнула: она протянула ему большую миску, и аромат свежего хлеба разнесся по всей кухне.
У Бена потекли слюнки. Он не ел свежего хлеба с тех пор, как уехала эта старая противная домработница. Питер уже успел поведать ему, какие пироги печет новая домработница — пальчики оближешь. Если работники узнают, что он ее прогнал, — а уж она постарается, чтобы они узнали, — ему не сдобровать. Кроме того, булочки потрясающе пахли.
— Я не даю рецептов, — пробурчал он.
— Хорошо. Может быть, когда вы будете готовить тушеную оленину, вы приготовите побольше, а когда я буду печь, испеку на вашу долю?
Он кивнул, принимая честную сделку. На следующий день он принес Клэр тушеную оленину, а она дважды в — неделю пекла для работников хлеб и пироги. Тони покачал головой, удивляясь, как ей удалось усмирить Бена и приобрести стольких верных друзей на ранчо.
И вот сейчас, Кент Уилс и Дик Браунуэл посторонились, чтобы освободить ей место у забора перед загоном для скота. Она и понятия не имела, что увидит там, — скорее всего, ковбоя, объезжающего дикую лошадь, но в загоне были только Тони и гнедой жеребенок, стоявшие друг напротив друга.
— Тони заговаривает его, — пояснил Дик, понижая голос до шепота.
— Заговаривает? — Она заметила, что Тони действительно что-то говорит жеребенку.
— Знаю еще только одного человека, который умеет это делать, — восхищенно прошептал Кент.
— Что это значит — заговаривает? — не отрывая взгляда от Тони, спросила Клэр.
— Он объясняет малышу, что человек на его спине — это здорово, — ответил Кент. — Обычно же лошадям показывают, что они не могут сбросить седока, и рано или поздно они смиряются с этим и перестают брыкаться.
Между тем Тони медленными, ритмичными движениями гладил шею жеребенка.
— Он лучше всех объезжал диких лошадей, — продолжал Кент. — А на этого малыша от Франта у него свои планы, вот он и заговаривает его. Под седлом это будет, черт меня подери, простите, мэм, потрясающая лошадь!
— Что он говорит? — Клэр гипнотизировали движения Тони, от лошади и человека словно расходились волны энергии.
— Никто, кроме жеребенка, не знает, — ответил Дик. — Не каждому это дано, нужно знать, как касаться и где. Я давно слышал о таком, но не верил, пока не увидел собственными глазами.
Он говорил что-то еще, но Клэр уже не слушала. Глядя на Тони, она чувствовала прикосновение его рук к своему телу, слышала, как он шепчет что-то низким голосом. Она будто стала невесомой, все страхи улетучились — он заговаривал ее, а не жеребенка.
Словно почувствовав, что она наблюдает за ним, Тони поднял голову и отыскал ее взглядом в толпе у забора. Клэр вся затрепетала, сердце забилось сильнее, горячая волна захлестнула ее: взгляд Тони пронзил насквозь.
Завороженная, она потеряла представление о времени и видела только бездонные зеленые глаза. Из оцепенения ее вывел жеребенок. С удивлением обнаружив, что на него не обращают внимания, он недовольно фыркнул и ткнулся мордой в плечо Тони. Тот повернулся к нему, Клэр с облегчением перевела дыхание.
Она огляделась вокруг, уверенная, что ковбои заметили, что произошло, ведь в воздухе должны были остаться светящиеся искры электрических разрядов, которые пробегали между ними. Но никто не смотрел на нее, все были увлечены Тони и жеребенком.
Клэр медленно отошла от забора и направилась в сторону дома, удивляясь, что еще держится на ногах: у нее было ощущение, будто она попала в центр урагана.
К вечеру гроза все еще не разразилась. Темные тучи висели над горами и будто прижимали горячий воздух к земле, не давая нормально дышать. Порывистый ветер поднимал клубы пыли и шелестел в кронах огромных вязов, окружавших дом.
За ужином разговаривали мало. В присутствии Питера Сузи, как всегда, молчала. Клэр заметила, как она несколько раз в смятении посмотрела на него. Питер, чувствуя ее взгляд, пытался перехватить его, но она всякий раз поспешно отводила глаза. Питер не мог скрыть огорчения.
Клэр подумала было, что неплохо бы разобраться, что же происходило между ними, но не могла сосредоточиться. Сейчас она не могла ни на чем сосредоточиться. Мысли, подобно кузнечикам, перескакивали с одного предмета на другой.
Она чувствовала взгляд Тони, сидевшего во главе стола, но старательно избегала его, боясь выдать свои чувства. Она все еще была под впечатлением сцены у загона и обрадовалась, что сразу после ужина он отправился в свой кабинет.
Клэр убрала на кухне, кое-что приготовила на завтра, но беспокойство не покидало ее. Сузи сидела перед телевизором в гостиной, но у Клэр не было настроения смотреть развлекательные программы. Пожелав спокойной ночи, она поднялась к себе наверх. Проходя мимо кабинета, Клэр заметила полоску света, пробивающуюся под дверью.
Читать у нее тоже не было настроения, поэтому она решила принять душ и долго стояла под прохладной струей воды. Когда она вышла из душа, наконец-то началась гроза, пошел дождь. Но ни гроза, ни душ не принесли облегчения.
Надев белую хлопчатобумажную ночную рубашку до колен, она долго расчесывала волосы. Потом подошла к окну и стала наблюдать за струями дождя. Сколько она так простояла? Должно быть очень долго, но сон не приходил к ней, какое-то смутное волнение владело душой Клэр.
Тони смотрел на дождь из окна своей спальни. Жизнь на ранчо во многом зависела от погоды. Хотя «Керли-лайн» повезло: здесь было два источника воды, не иссякающие уже около ста лет. Обильные дожди давали сочную траву, а сочная трава — это тучный скот и высокие цены на рынке.
Но Тони вовсе не размышлял о ценах на скот или сочной траве. Мысли были не о хозяйстве, а о доме. Вернее, о том, что творилось в комнате напротив. Через коридор.
