Замечательно, лед тронулся, промелькнуло в голове у Лиссы.
— Я не имею в виду себя. Существуют аукционные бригады. Специалисты составят опись...
— ...и продадут все это человеку, который предложит больше денег, — закончила Ханна.
— Да.
Старушка покачала головой.
— Мне ненавистна сама мысль об аукционе. Ужасная толкотня, крики, дилеры, желающие получить огромную прибыль...
— Но вам не обязательно присутствовать на самом аукционе.
— Я прекрасно знаю, как все будет.
Лисса немного подумала, а потом осторожно заметила:
— Если вам неприятна идея аукциона, то есть другой выход. Я где-то читала, что есть компании, занимающиеся продажей имущества. А вы бы могли руководить процессом.
— Нет, — твердо произнесла Ханна. — Я отдам свои вещи только тем людям, которым они нужны, людям, которые по-настоящему оценят мои реликвии. Я не буду продавать их. Не смогу спокойно смотреть на ценник на моем свадебном фарфоре.
— Понимаю, — сказала Лисса. — У меня тоже есть кое-какие дорогие мне вещи. Например, стеганое одеяло, которое бабушка сшила перед смертью.
— Правда? Я хотела бы на него взглянуть.
— Позже я могу принести его и показать.
— А почему не сейчас? Мне все равно нечем заняться.
По правде говоря, Лисса с радостью покинула кухню. Ей нужно было время, чтобы немного прийти в себя после разговора с Ханной.
Курт как раз входил в дом, когда Лисса начала подниматься по лестнице. Она перегнулась через перила и позвала его. Лисса уловила запах дорогого лосьона, когда Курт приблизился к ней. Запах, связанный с воспоминаниями, которые вызвал Курт своим вчерашним поцелуем. Головокружительным поцелуем...
— Ни в коем случае не предлагай своей бабушке выставить на аукцион ее фарфоровый сервиз, — торопливо прошептала Лисса. — Скажи ей, что ты без ума от него и хотел бы взять его себе и что ты ждешь не дождешься, когда он перейдет тебе по наследству.
Курт удивленно посмотрел на девушку.
— Ты имеешь в виду те тарелки, на которых нарисованы розовые листья капусты?
— Это — хавильский фарфор, и на нем нарисованы розы. И не надо со мной спорить. Позже я тебе все объясню. Мы же не хотим, чтобы она узнала о нашем уговоре!
— Расслабься, она может только подумать, что мы с тобой флиртуем в темных углах.
— Это ненамного лучше, — сказала Лисса и убежала наверх.
Когда она вернулась со стеганым одеялом в руках, Курт уже налил бабушке херес и уселся в кресло.
— Бабушка, мне совсем не по душе то, что с тобой делает вся эта работа. Ты выглядишь очень усталой. Сегодня я разговаривал с другом, который работает в сфере недвижимости.
Лисса остановилась в дверях. Ее руки были заняты одеялом, и потому она не могла сделать предупреждающий жест. Курт между тем продолжал свою речь:
— Он хотел бы приехать и взглянуть на дом. Этот человек мог бы дать тебе советы, как выгодно все продать.
— Спасибо, Курт. Но мой ответ «нет». — Ханна выпила херес и со стуком поставила бокал на стол. — Мне нужно поговорить с Джанет. Извини меня, пожалуйста.
— Прекрасно, из тебя получился бы блестящий дипломат, — шепнула Лисса. Затем положила одеяло в кресло и обреченно опустила руки.
У Курта отвисла челюсть. Он беспомощно смотрел вслед Ханне.
— Разве я сказал что-нибудь ужасное?
— Ты сказал ей, что придумал самый легкий способ избавиться от всего, что у нее есть.
— И что в этом такого?
— Мы оба прекрасно знаем, что имущество твоей бабушки — это не только материал для продажи. Это — ее воспоминания. И несколько минут назад я совершила такую же ошибку. Надеюсь, ты сказал ей, что хотел бы взять себе фарфоровый сервиз?
— Черт побери, а что я стал бы с ним делать? Использовать для учебной стрельбы?
— Ты хочешь довести свою бабушку до сердечного приступа? — Лисса рассеянно теребила уголок стеганого одеяла.
— То самое мое стеганое одеяло?
Лисса ощетинилась.
— Твое? Я не продавала его тебе. На самом деле ты сказал мне, что оно тебе не нужно.
— Я взглянул на ситуацию с другой стороны.
— Я верну тебе деньги, и ты не прикоснешься к нему. Минди убедила тебя подняться с ней на стену?
— Она меня не приглашала.
— На самом деле? О, полагаю, в этом есть тайный умысел. Ты мог бы снизу наблюдать за ней, за прелестями ее фигуры.
— Думаю, сегодняшний ужин и так предоставит возможность насладиться обществом Минди.
— Ужин? Так она клюнула на приманку?
— Это была твоя идея, Лисса.
— Полагаю, она это устроила, чтобы остаться с тобой наедине. Бедный Рэй! Желаю хорошо провести время.
— Я сказал им, что мы заедем за ними в семь.
— Мы?
— Тебе не удастся отвертеться от этого ужина, Лисса.
Ханна вернулась и вмешалась в разговор:
— Ужина? А кто на нем будет присутствовать?
— Рэй и Минди, Лисса и я.
Перед Лиссой промелькнул лучик надежды.
— Если, конечно, вы не возражайте, Ханна. Но я боюсь оставлять вас одну, да и Джанет не хочется обижать. Она же старалась и приготовила для нас ужин. — Девушка попыталась проигнорировать сардоническую улыбку Курта.
— Не волнуйтесь о Джанет, — сказала Ханна. — На следующий день пища, приготовленная ею, намного вкуснее. А что касается меня, то я посижу и посмотрю телевизор. Пойду и скажу Джанет, что вы не будете ужинать дома. — Старушка снова покинула кухню.
— Кажется, дело улажено, — сказал Курт.
Лиссе пришлось признать, что она проиграла.
Впрочем, будет забавно понаблюдать за Минди и за ее уловками.
— А теперь иди и переоденься. Нам уже пора, — напомнил Курт.
— Не терпится снова увидеть Минди? — приторным голосом спросила Лисса и, не дождавшись ответа, удалилась.
Лиссе не пришлось долго думать, что надеть: в ее гардеробе имелось только одно хорошее платье. Когда она вернулась в гостиную, Курт смотрел на огонь, полыхающий в камине. В руке он держал бокал.
— Так быстро? Хочешь поскорее увидеть Рэя? — съехидничал он.
Лисса ничего не говорила, пока они не оказались на улице. Сев в машину Курта, она сказала:
— Нам нужно подробно обсудить, как вести себя с Ханной. Ей ненавистна сама мысль продажи ее имущества.
— И что ты предлагаешь?
— Твоя бабушка хочет отдать вещи, а не продать.
— Тогда, может быть, нам следует повесить на дом табличку «бесплатная раздача вещей» и позволить всем желающим приходить и выбирать все, что им понравится, да? И нанять полицию, которая будет усмирять толпу?
