— Значительно. Спасибо, миссис Хэмфри.
— Я очень рада. Мы думали, что хороший сон вам будет полезнее раннего завтрака, потому и не стали будить. Берите все сами. Вот тарелки, сандвичи, фрукты. Если хотите, я попрошу принести кофе. Или вы предпочитаете чай?
— Кофе — это замечательно, — улыбнулась Джина, садясь за стол.
— Я хотела бы еще раз извиниться перед вами за поведение Рея Хэмилтона.
— Ради бога, не надо, миссис Хэмфри! Я не придаю этому никакого значения! Тем более что мы вряд ли часто будем встречаться с этим человеком.
— Вы не знаете Рея, милая! Это совершенно непредсказуемый и крайне неприятный тип! Он из кожи вылезет, лишь бы как-то досадить нам.
Джина взяла из вазы персик и, откусывая от него по маленькому кусочку, принялась смотреть в окно. Оно выходило в сад, где росли самые экзотические цветы. Чуть дальше возвышались пальмы и еще какие-то тропические деревья. Сквозь зелень их листвы просвечивала голубая морская гладь. Чуть слышался шум прибоя.
— Какой прекрасный вид из этой комнаты! — воскликнула девушка.
— Вы правы, Джина. Поэтому я так люблю ее. Кстати, Эндрю тоже.
— Он, наверное, еще слит?
— Нет, милая. Эндрю уже давно позавтракал и уехал по делам.
— По делам? Каким, если это не секрет?
— Приезжает Сьюзен. Ее должна была встретить Бриджит, но у нее вдруг разыгралась дикая головная боль. Кто-то же должен привезти Сьюзен, вот мой сын и поехал за ней. Причем вопреки своему желанию, я полагаю. Но мы не сомневались, что вы не будете против.
Джина подумала, что даже если бы захотела протестовать, то все равно уже было поздно. С другой стороны, это давало ей моральное право без спроса уходить из дома по своим делам. Что ж, прекрасно!
— Нет, я не имею ничего против поездки Эндрю, — ответила она с милейшей улыбкой. — Я пока осмотрю окрестности. Эндрю, к сожалению, не любит пеших прогулок. Так что, думаю, он меня простит.
— Ну и хорошо. Погуляйте в свое удовольствие. А теперь, извините, я пойду к себе. Надо написать кое-какие письма.
Миссис Хэмфри удалилась. Джина некоторое время смотрела ей вслед. Потом из соседней комнаты донесся голос экономки. Видимо, миссис Хэмфри давала какие-то указания по дому. Наконец все стихло.
Настало время действовать. Но ни в коем случае нельзя торопиться. Спешка всегда подозрительна. Ведь предполагается, что она просто пойдет погулять. А это означает, что надо выглядеть очень спокойной. И перед тем как уйти, сделать для виду пару-другую мелких дел. Например, позвонить сестре и узнать, как идет подготовка к операции. И вообще с кем-нибудь поболтать. Только после этого ленивым шагом, со скучающим видом…
Рей, конечно, ждет ее визита! Боже, через какое испытание придется пройти! Но она должна это сделать, пока он не разрушил все.
Прошло полчаса. Решив, что этого уже достаточно, Джина вышла из дома через парадное крыльцо. Где жил Рей, она толком не знала. Спросить было также не у кого. Но на таком крохотном островке найти чей-нибудь дом вряд ли составляло много труда. И Джина пошла по ведшей в глубь леса дороге, настолько узкой, что по ней еле-еле проехал бы небольшой грузовик.
Вскоре она очутилась на развилке. Одна из дорог круто спускалась к пристани, окруженной несколькими домиками. Эта дорога была плотно утоптана, видимо, ею часто пользовались. Джина, немного поразмыслив, тоже выбрала ее, и через несколько минут уже была внизу. Неподалеку, на самом склоне холма, стоял запущенный двухэтажный дом. На первый взгляд он казался давно покинутым. Девушка подумала, что, даже если кто-то и живет в нем, то уж, определенно, не Рей. Но все же решила проверить. На всякий случай…
К дому была пристроена веранда с видом на море. Джина поднялась на нее по небольшой лесенке и остановилась в нерешительности. Почему-то она была почти уверена, что ее сейчас непременно должны окликнуть. Но ничей голос не нарушил тишину. Кругом все будто вымерло.
Дверь в комнату оказалась открытой. Джина осторожно переступила через порог. У стены стоял дощатый стол, на котором горела керосиновая лампа. Все ставни были плотно закрыты, и при ее тусклом свете девушка разглядела наполовину выпитую бутылку виски на самом краю стола и раскрытую книгу. Но прежде чем она успела как следует осмотреться, знакомый, переполненный язвительностью голос произнес за ее спиной:
— Ты что-то ищешь?
Джина громко вскрикнула. Раздался дьявольский, опять же донельзя знакомый хохот.
— Браво, Джина! Какие у тебя отменные легкие! Жаль, что никто больше не услышал столь совершенной верхней ноты. Это же настоящее искусство!
Джина обернулась. Рей стоял на рассохшейся лестнице, которая вела, по-видимому, на второй этаж, и смотрел на девушку пронзительным, уничтожающим взглядом. На нем были те же джинсы, что и накануне вечером. И более ничего. Ни ботинок, ни фуфайки или майки. Судя по мокрым волосам, он только что купался в море.
— Рей, — прошептала Джина, не в силах оторвать от него глаз. Вновь она почувствовала дрожь в коленях. Сердце бешено заколотилось.
— Да, это я, — чуть смягчившись, ответил ее бывший возлюбленный. — Ты ожидала увидеть кого-нибудь другого?
Он спустился с лестницы, сунул руки в карманы джинсов и встал напротив девушки.
— Они сказали тебе, что я живу в этом доме?
У Джины пересохло во рту. Язык отказывался повиноваться. С величайшим трудом она выговорила:
— Я не ожидала увидеть здесь никого другого. А Хэмфри только сказали мне, что ты живешь на противоположном берегу острова.
Ее взгляд случайно упал на его губы. Она вспомнила вчерашний поцелуй. Голова закружилась, как будто он снова держал ее в объятиях. Глаза Рея, даже будучи холодными, проникали в самую глубину ее души, пронзали сердце. И Рей знал это! Он точно все рассчитал. Даже встал сейчас так близко к ней не случайно. Боже, как стыдно! Она же для него как раскрытая книга, которую он может читать, когда захочет!
— Ну, — рассудительно сказал он, — я знал, что так и будет. Что рано или поздно ты обязательно заявишься.
Джина вспыхнула, как будто ей дали пощечину. Нет, она не согласна покорно плясать под его дудку!
— Напрасно ты был столь уверен, дорогой! Все не так просто, как тебе кажется.
Хэмилтон озадаченно посмотрел на девушку. Потом протянул руку и ладонью провел по ее волосам…
— Ты помнишь, как я любил целовать тебя? Или совсем… забыла?
Его лицо было так близко. Глаза смотрели в глаза. Губы звали к себе. Джина почувствовала, что теряет самообладание. Она уже почти не понимала, зачем пришла сюда. И вдруг в ее голове промелькнуло: «Он же сказал, что я обязательно должна была прийти, потому что не могу жить без него. Он знает, что может делать со мной все. А я сейчас позволю ему трогать себя, гладить мои волосы. Значит, я согласна с ним? Но ведь он презирает меня! И видя, с какой покорностью я подчиняюсь ему, будет презирать еще больше!»
