Дэн целовал ее в губы, словно жаждущий, стискивал тело. Она не знала, отчего он не припадает к роднику, ведь она здесь, она готова наполнить его, как он наполнил ее.
Она мяла его спину, а он все водил большим пальцем по ее соску, а когда тот окончательно затвердел, то оказался между большим пальцем и указательным.
Волны жара, сводящие с ума электрические разряды отозвались где-то внутри. Да как же это может возникнуть в одном месте и тут же вызвать отклик в каждом дюйме внутри и на поверхности тела? Она подняла бедра, надеясь, что он услышит ее безмолвный вопль.
Она звала его в себя, а каким образом он войдет – это не имело значения. Единение – вот что важно.
Ее непослушные, неловкие пальцы нащупали кромку трусов. Она принялась стягивать их – все ниже, ниже.
Дэн застыл, когда горячий низ ее живота встретился с его напряженной плотью. Но на самом пике сжигающего желания, чувства, вызывающего громкий стон, он заставил свое сознание вернуться. Идиот! Как он допустил все это, привел обоих на грань возможного?
Он скатился с нее и сел, прижав ладонь ко лбу.
Ее ладонь легла ему на спину, а тихий голос проник в самое сердце:
– Что-нибудь случилось?
Сейчас подойдет любое объяснение.
– У меня нет средств защиты.
Он до боли стиснул кулаки, сознавая двойной смысл сказанного. А правда в том, что в ее присутствии злость и горечь, которые вызревали в нем гнойной раной долгие годы, отступали куда-то. Этого подвига еще не удавалось совершить никому.
Когда она приобрела такое влияние над ним? Почему именно она? Почему она никак не поймет, что он не хочет чувств, что холод и пустота его вполне устраивают…
Холод и пустота не позволили ему дать ей наслаждение в эту ночь.
Его ладони сжались в кулаки. Он боялся того, что может произойти с ним, если он еще раз услышит ее стон, прикоснется к ее губам, ощутит вкус ее кожи.
Он повернулся, заглянул в ее горящие глаза и почувствовал, что земля уплывает из-под него. Собственное удовольствие занимало его меньше всего, ему хотелось прикасаться к ней, слышать, как она в наслаждении выкрикивает его имя. Но он не допустит, чтобы их связала еще одна ниточка.
Стиснув зубы с такой же силой, с какой сжимался низ его живота, он прилег рядом с ней, произнес хриплым шепотом: «Иди сюда», обнял и до боли притянул ее к себе.
Она получит близость, которой жаждет, а он – пытку, к которой давно привык и в которой, увы, находил удовлетворение.
Вечернее солнце катилось за горы, когда на следующий день они добрались до хижины Дэна. Они навестили Ранкона, и Ангел вызвалась покормить его, напоить и расчесать ему гриву, чтобы дать Дэну возможность заняться принесенными из города припасами и товарами. Дэн согласился так охотно, что Ангел задалась вопросом, не вызвано ли это желанием держаться от нее подальше.
В конце концов, они целую ночь провели в объятиях друг друга, а день – в пути, бок о бок. Сколько раз его поведение говорило ей, что он – одиночка и ценит свой покой, тишину и уединение. Но было и другое: его влекло к ней, и он ежеминутно боролся с собой.
В этом ее предположении нет никакой самонадеянности: накануне ночью Ангел прочитала правду в глазах Дэна, когда открыла ему свое желание.
С печальной улыбкой Ангел занималась своим делом, кормила и поила Ранкона, силясь сосредоточить свои заботы и мысли на коне, а не на хозяине. Ей это удавалось, пока она не заметила висящий на вбитом в спинку стойла крючке аудиоплеер.
Повинуясь внезапной потребности в чем-то возбуждающем, она включила аппарат. В небольших наушниках послышался хрипловатый поющий мужской голос и чистый звук струн. Как она и надеялась, эта исполненная души музыка проникла в нее, подняла ей настроение.
Ну как Дэн не понимает, что ей от него ничего не нужно – ничего, кроме того, что он способен ей дать? Она взяла щетку и широкими, ровными движениями принялась расчесывать черную гриву Ранкона. Возможно, дело в том, что она сама не сказала Дэну, что ей нужно… как и о том, что почти готова полюбить его…
От этой мысли сердце у нее ухнуло, то самое сердце, что отдано отныне Дэну Мейсону, помощнику шерифа полиции Соединенных Штатов. Она никогда не влюблялась, ей это было известно так же хорошо, как и то, что большую часть жизни она общалась с лошадьми и обожает шоколад.
Кое-что не уходит даже с утратой памяти. Но можно ничего не говорить Дэну? И как он отреагирует, если она ему все-таки скажет? Может, опять вытолкает ее?..
Конь захрапел под ее рукой, словно услышав ее мысли.
Ангел засмеялась.
– Ранкон, твой хозяин – жутко упрямый человек.
– Он знает.
Она резко обернулась – в дверях стоял Дэн. Она ответила ему гримасой.
– А он знает, как далеко ты зашел в своей низости?
– Ни разу не слышал, чтобы он говорил о моей низости.
– Может, он ею уже наелся?
– Сильно сказано.
Ангел усмехнулась.
– Кстати, слово «упрямый» – это все, что ты услышал из моего разговора с Ранконом?
– Да.
– Хорошо.
Она не кривила душой, она не помнила, когда прежде говорила вслух столь откровенно.
Оттолкнувшись от дверного косяка, Дэн подошел к Ранкону и потрепал его по морде.
– Что, парень, о чем она с тобой сплетничает?
– Ничего он тебе не скажет.
Дэн изобразил на лице насмешливое разочарование и погрозил коню пальцем.
– Попадаешь под женские чары! Сколько раз я с тобой проводил беседы!
– Надо полагать, маловато. Я довольно легко убедила его сохранить мои тайны.
– И как же именно?
Она тряхнула головой, но улыбка уже играла у нее на губах.
– Хватило трех морковок и одного поцелуя.
– А я могу присоединиться к договору?
Что-то растаяло у нее внутри.
– Только если пообещаешь не проболтаться.
– Согласен.
Она очень старалась, но слова отказывались сходить с губ. Вместо того чтобы сказать: «Я влюбляюсь в тебя», она лишь произнесла невыразительным голосом:
– Мне понравилась музыка.
Дэн опять погладил Ранкона. Из плеера лилась любовная песня, напоенная мужественной и резко выраженной чувственностью.
– Танцуешь? – спросил Дэн.
Ее пальцы крепче стиснули щетку.
– Ранкон или я?
Он вскинул голову так, что у нее замерло сердце.
– Ты, Ангел.
– Ты хочешь сказать – с партнерами?
– Именно это я и хочу сказать.
Он вынул щетку из ее руки и бросил в ящик с инструментами, после чего его рука змеей обвила талию Ангела. Она же робко накрыла его ладонь своей, а другую руку опустила ему на плечо.
Дэн медленно повел ее в такт музыке. Бесподобный танцор. Он прижал ее к себе уверенным движением, притягивая все ближе – по мере того, как певец наполнял чувством мелодию. Она соприкоснулось с ним, ее груди, затвердевшие, ноющие, притронулись к его торсу, и в его глазах зажегся голод, который ей так хотелось утолить.
