— Желательно не с моим мужем.
Внезапно его озарила догадка:
— Ты ревнуешь!
Ее плечи напряглись.
— Не будь смешным. Ты обещал хранить мне верность, и я просто хочу, чтобы ты сдержал обещание.
Значит, это не ревность.
Он вдруг разозлился. Его честного слова должно быть достаточно для жены.
— Послушай, я же сказал, что серьезно отношусь к браку, и так оно и есть. Я не стану изменять тебе.
— Хотелось бы верить.
Губы ее твердо сжались.
— Похоже, ты зациклилась на этом, правда?
Она помедлила, а затем призналась:
— Да, это так. Я всю жизнь наблюдала, как мой отец крутит роман за романом, а моя бедная мать делает вид, что ничего не замечает. Но я не стану жить как она, не смирюсь с таким поведением мужа и не позволю себя унижать.
Эти слова прозвучали от души, и что-то дрогнуло у него внутри.
— Итак, ты знала об интрижках своего отца?
— А разве есть кто-нибудь, кто не знал о них? — сказала она дрогнувшим голосом.
— И твоя мать знает?
— Мы никогда об этом не говорили, но я уверена, что знает. — Саша распрямила плечи. — И я не собираюсь оказаться на ее месте. Все дело в уважении, правда? — произнесла она с таким видом, словно разговаривала сама с собой. — Уважении к другому человеку.
— Но я уважаю тебя.
Она снова пристально посмотрела ему в глаза.
— Но ведь так было не всегда, верно? Если бы ты уважал меня много лет назад, то не ушел бы с другой девушкой после нашего поцелуя.
Ее слова выбили почву у него из-под ног.
— Ты хочешь сказать, что тот поцелуй что-то значил для тебя?
Некоторое время она не сводила с него глаз, а затем гордо вскинула свой изящный подбородок.
— Это был мой первый поцелуй, и, конечно, он многое значил для меня.
Он с трудом перевел дух.
— Но тебе было все равно, Ник.
Как же она ошибалась.
— Ты не представляешь, как мне было нелегко уйти от тебя, Саша. Но, черт возьми, тебе было всего восемнадцать. У тебя вся жизнь была впереди.
— Как и у тебя.
— Я и не отрицаю этого. В двадцать пять лет я не стремился к серьезным отношениям. Было бы несправедливо по отношению к нам обоим, если бы я принял то, что ты мне предлагала.
— Я чувствовала себя униженной, — спокойно ответила она. — Особенно после того, как ты ушел с другой.
Он тихо выругался.
— Прости меня. Я сделал это не специально.
Он ушел с вечеринки вместе с какой-то девчонкой, имени которой теперь даже не мог вспомнить, не потому, что хотел унизить Сашу, а потому, что боялся не устоять перед маленькой колдуньей-соблазнительницей.
В другом случае он с удовольствием воспользовался бы ситуацией, а после был бы таков. Но с Сашей просто не мог так поступить.
Она судорожно вздохнула.
— Ты и представить себе не можешь, что я пережила.
Его сердце сделало кульбит. Неужели с ее стороны было нечто большее, чем просто попытка узнать, как далеко распространяется ее женская власть?
— Саша, ты была влюблена в меня?
На мгновение их взгляды встретились.
— Да, Ник, я влюбилась в тебя. Я была юной девушкой, влюбленной в мужчину своей мечты.
О черт.
Имеет ли он право спрашивать…
— Ты все еще любишь меня, Саша?
Ее веки затрепетали.
— Ты мне очень нравишься. Ник, только и всего. — И словно это замечание не заслуживает дальнейшего обсуждения, она снова отвернулась к зеркалу и принялась расчесывать волосы.
Странно, но у него неожиданно сжалось сердце. Ее ответ прозвучал абсолютно хладнокровно. Определенно любовью здесь и не пахнет.
Ну а если бы она призналась, что любит его? Это как-то не входило в его планы. Он был рад взаимной симпатии, возникшей между ними.
И страсти.
Этого вполне достаточно.
Он подошел к ней и положил руки ей на плечи, глядя на ее отражение в зеркале.
— Возможно, тебе это покажется забавным, но сейчас ты единственная женщина, которую я хочу видеть рядом с собой.
И это была правда.
Расческа застыла в ее руке.
— Меня?..
Ее волнение выглядело очаровательно, и в ответ его сердце гулко заколотилось. Возможно, Саша и не влюблена в него, но она так прекрасна…
— Да, — пробормотал он, осторожно сдвигая легкую ткань платья и целуя ее обнаженное плечо. — Позволь мне доказать это.
За завтраком Саша с тревогой вспоминала прошлый вечер, бесконечно прокручивая в голове откровенные вопросы Ника.
Ты все еще любишь меня, Саша?
Конечно, нет, но от этого вопроса она почувствовала себя как-то неуютно. О любви вообще нелегко говорить, но все-таки разговоры о ней делают ее более реальной, почти возможной.
И эта возможность совсем не радовала Сашу.
Как раз в этот момент Айрис распахнула дверь в столовую, и в комнату вошли Чезаре и Изабель.
Ник в изумлении отложил салфетку.
— Папа, что вы здесь делаете?
Чезаре немного помедлил.
— Сын, я должен кое-что тебе рассказать.
Саша заметила, как напрягся Ник.
Чезаре уселся в кресло, его лицо казалось бледнее, чем обычно. Изабель горячо обняла Ника, а затем выпрямилась, но ее рука заботливо осталась лежать на его плече. Саша проглотила подкативший к горлу ком. Очевидно, их ждали плохие новости.
— Твоя мать, сынок… — Старик помедлил. — Вчера ночью она заснула за рулем автомобиля и врезалась в припаркованный грузовик.
Ник словно окаменел.
— И?
— Она погибла. Мгновенная смерть.
Боль за Ника сковала сердце Саши, а Изабель с силой сжала его плечо. Ник не двигался.
— Она была пьяна?
— Мы не знаем. Возможно.
Губы Ника скривились.
— Не сомневаюсь, что она возвращалась с какой-нибудь вечеринки.
Чезаре склонил голову.
— Ник, она всегда жила по своим собственным правилам.
— Не стоит напоминать мне об этом, папа! — воскликнул Ник и, подойдя к стеклянной балконной двери, молча уставился на залитую солнечным светом лужайку.
Минуты проходили в полном молчании, словно в знак уважения к смерти.
— Похороны состоятся во вторник в Мельбурне, — в конце концов сказал Чезаре.
— Я не поеду.
Губы Чезаре сжались в тонкую линию.
— Она была твоей матерью, сынок.
— Неужели? — Ник резко развернулся, чтобы посмотреть в глаза отцу, его лицо напоминало маску.
— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но мир вокруг нас состоит из разных людей. Мы должны принять это.
— Ты принимаешь это. — Ник склонил голову. — Мне жаль, но я не могу быть столь же великодушным.
Чезаре пристально посмотрел в глаза сына.
