это была вина вас обоих.
– Я любил ее, – он горько рассмеялся. От этого звука у меня по спине побежали мурашки, – То, что я не зарабатываю миллионы, или то, что я не красив, как он, не означает, что я не любил твою мать. Я любил ее очень сильно.
Я моргнула. И в следующее мгновение все исчезло. Мой гнев исчез. Мой сарказм, моя ненависть к себе, моя ненависть к нему – все исчезло. И я снова рухнула на диван. Я закрыла лицо ладонями.
Он продолжал отстраненным голосом, – Я любил свой брак таким, каким он был.... – его голос стал более четким, – И прекрати тусоваться с Власовыми.
Я подняла голову.
Он пристально смотрел на меня, – Они опасны для тебя.
– Я думала, ты сказал завести друзей?
– Тогда я надеялся на лучшее. Теперь я готовлюсь к худшему, – его лицо было мрачнее тучи, – Держись от них подальше, насколько это возможно. Пожалуйста.
Я бросила на него язвительный взгляд, – Если бы все было так просто, – больше ничего не сказав я вышла из кабинета.
После последнего урока я просто убегала домой, что бы меня никто не затормозил и не стал задавать мне вопросов.
Когда я добралась до дома, то с удивлением обнаружила Марка в столовой. На столе у него были разложены книги и бумаги, и он безучастно смотрел вверх. Когда он увидел, что это я, его внимание резко переключилось. Он одарил меня однобокой ухмылкой.
– Мы проводим благотворительную акцию с вашей школой в эти выходные.
Я пожала плечами, я подошла к холодильнику и достала бутылку воды.
– Это будет ещё одна победа над вами, – не унимался он.
Я закрыла дверь холодильника и наблюдала за ним, – И что?
– За кого ты будешь болеть? За свою школу-неудачницу или за своих новых сводных братьев?
– И почему ты решил, что я буду там?
Он пожал плечами, но я уловила его наглую ухмылку, – Это же для благотворительности. Вся твоя школа будет там.
– Думаю я не пойду, – я отстранилась и осталась на безопасном расстоянии.
– Ну, ты должна, – он сказал это обиженно, как будто я задела его чувства.
Я повела небрежно плечом.
Он прищурил глаза, – Ты немного странная на голову, не так ли?
Я не смогла сдержать ухмылку, – Почему это?
– Большинство девушек скинули бы информацию в Инсте, что мы твои новые сводные братья. А ты ведешь себя так, будто мы – твой грязный секрет.
– Мне нравится моя закрытая личная жизнь.
Он покачал головой, – В эти выходные у нас тоже будет вечеринка, если хочешь приходи.
– Я хочу провести выходные со своими друзьями.
Он хотел что-то сказать, но в этот момент из-за угла появился Кирилл.
– Пошли, – он ударил Марка в плечо, когда тот обходил нас.
Я оглянулась и задержала взгляд на Кирилле, прежде чем он вышел в парадную дверь.
При виде него по моему телу прошла дрожь. Я отказывалась думать, что это было что-то большее, чем ненависть… верно?
Глава 12
Когда я вернулась домой после пробежки, было уже поздно. Приняв душ, я спустилась в медиа-комнату со стаканом воды. Я нашла Кирилла на диване, на телике был включён спортивный канал и я замешкалась в дверях.
– Сядь.
Я подпрыгнула от его команды, но села.
Он откинулся на спинку дивана. У него был мрачный вид, который усиливал тревогу, которую я всегда чувствовала рядом с ним. Его глаза были устремлены на экран, а затем на меня. Я напряглась от внезапной перемены в его взгляде, но взяла себя в руки. Смотря на него, я про себя подумала, что он очень собранный и настороженный.
– Марк и Даня пошли на какую-то вечеринку.
– О, —я поёжилась от того, как робко это прозвучало. И зачем он мне это сказал?
Он зевнул и отвернулся.
Я освободилась от его взгляда, и мое тело обмякло от облегчения, – Что за вечеринка? – спросила я.
Он дернул плечом, – Не знаю. Мне все равно.
– Ясно.
Затем он ухмыльнулся, – Твоя мама хочет пригласить нас с Марком на обед в воскресенье.
Все нервы, которые я чувствовала рядом с ним, напряглись при упоминании о ней, – Зачем?
Он снова посмотрел на меня. В его взгляде была та же настороженность, которую я чувствовала в своем теле, – Я собирался задать тебе тот же вопрос.
И тут меня осенило, – Вот почему ты не пошел на вечеринку? Ты хотел расспросить меня о ней?
Он даже не моргнул, – Ты бы сделала то же самое.
Он был прав, и я кивнула, – Если ты хочешь знать планы моей мамы, я предполагаю, что она хочет ближе познакомиться с вами.
– Она сказала тебе на террасе в тот день, что знает нас достаточно хорошо.
Значит, они слышали. Мне стало интересно.
Я села на стул ровнее, – Она лгала.
Он ничего не сказал.
Мой голос стал смелее, – Моя мама хочет, чтобы все делали то, что она хочет. Я думаю, она хочет пригласить вас на ужин, чтобы попытаться очаровать вас.
– Это не сработает.
Он сказал это так прямо и грубо, я знала, что это была правда с его стороны. Дрожь прошла по моему позвоночнику, когда я прошлась по нему взглядом. Он был не глуп, далеко не глуп, и я задалась вопросом, знала ли я это все время, может быть, именно поэтому я держалась подальше от него. Я задалась вопросом, был ли Марк таким же, и что-то в моем нутре подсказывало мне, что да.
– Ну это же сработало с твоим отцом, – сказала я.
– Мой отец питает слабость к слабым женщинам.
И снова не было никакого осуждения. Это был факт, и он сказал это как факт. Истина имела большую силу из-за отсутствия эмоций.
У меня пересохло в горле, – Ты назвал мою мать слабой?
– Разве нет?
Его взгляд впился в мой, – Ты тоже так думаешь, но ты не можешь сказать это так прямо. Все в порядке. Я понимаю. Она – твоя мать.
Затем он отвернулся, и снова все мое тело чуть не упало со стула. Как будто он прижал меня к месту своими взглядом, и я освободилась от захвата.
Мои руки скрутились сами собой, и я не могла остановить дрожь пальцев. Я спрятала их между ног и вздохнула. Мне нужно было снова обрести контроль над собой.
В этот момент я поняла, что он всегда так влиял на меня. Ледяной фасад, на котором я держалась, срывался всякий раз, когда он обращал на меня внимание.
– Моя мама знает, что она тебе не нравится? – это был странный вопрос, но я хотела знать, что он думает. Я хотела понять его.
Он усмехнулся. Сила этого взгляда с его пронзительными глазами, идеальными зубами и квадратной челюстью заставила меня снова прижаться к стулу. На мгновение я не могла дышать.
Затем я услышала его смех, – Твоей маме все равно. Ее волнует, будем мы поднимать шум или нет.
Я фыркнула, – А вы будете
