Да-да, представьте себе, она не сопротивлялась, не пихала нахала кулачками в грудь, не выкрикивала оскорбительных и угрожающих слов… Бывшая строптивая и гордая Ольга молчала. И молчала она даже не потому, что рот был закрыт его губами. Она просто потеряла дар речи, а также дар мысли, дар движения и дар давания по морде…
Она была намертво стиснута в объятиях красивейшего и сексуальнейшего мужика в мире, она ощущала жар его тела, слышала биение его сердца, она тонула в этих ощущениях, умирая от счастья и возбуждения, как вдруг…
Он преспокойно поставил ее на пол, повернулся и уселся в ванну. С наслаждением вытянулся во всю длину, закинул могучие ручищи за голову и безмятежно-менторским голосом сообщил:
— Вот это были инстинкты. И судя по тому, как ты реагировала, СВОИ ты удовлетворяла последний раз не меньше полугода назад. Отсюда частично вытекает ответ на второй вопрос: бедная ты хотя бы потому, что давно ни с кем не целовалась по-настоящему. Не смотрела на голого мужика. Не гордилась тем, как он возбуждается рядом с тобой. Не чувствовала себя красавицей, желанной и любимой женщиной. Не занималась любовью. Ты, Леля, так давно всего этого НЕ делала, что твоя самооценка упала до ниже плинтуса. И именно поэтому тебе проще нанять незнакомца, который за деньги сыграет роль твоего любовника, чем получить вежливый отказ от кого-то из своих хороших знакомых. Ты этого боишься до смерти, Леля, а вовсе не того, что придется на яхту переться в одиночестве. А это, в свою очередь, свидетельствует о том, что ты действительно одинока, что ты загнала себя работой в тупик, что ты давным-давно утратила смысл зарабатывания своих миллионов, и привлекает тебя только сам процесс, потому что чем раньше и чем менее усталой ты вернешься с работы — тем оглушительнее будет звенеть у тебя в ушах тишина твоего одиночества. Все, Леля. Я кончил. В смысле, свою речь. Иди отсюда.
— Гад ты…
— Нет. Я — честный. И умный. И у меня нет ни одного повода приукрашивать картину твоей жизни. Я — незнакомец.
— Гад. Вымоешься — и выметайся отсюда, понял?!
— Вечерами свежо.
— Шапку надень!
— Я дома забыл, в Лондоне.
— Я расторгаю контракт!
— Имеешь право, но не ранее семидесяти двух часов с момента заключения.
— Что-о?
— Стыдись, Леля! Этому ли учили тебя в Лондонской бизнес-академии! Контракты надо читать, потом перечитывать, потом еще раз читать, а уж только после этого — подписывать.
— Я убью ее!
— Подмахнула, не глядя? Жаль, я не аферист, мог бы воспользоваться.
— Я тебе денег дам, поедешь в гостиницу.
— Ни за что! Мы сейчас едем в магазин.
— Я не поеду никуда!
— А я заблужусь в вашем громадном городе. Меня ограбят, снимут кроссовки и отберут все деньги, а потом хладный труп спустят в Москву-реку, и вполне возможно, аккурат посреди круиза, когда ты решишь полюбоваться вечерней гладью великой реки, мои обезображенные останки всплывут прямо перед твоим носом…
— Трепло!
— Мастер слова — это точнее.
— Хам!
— Раскованный, общительный человек.
— Мерзавец! Жиголо!
— Увы — нет, а жаль, было бы куда проще жить.
— Ты заткнешься или нет?!
— А ты выйдешь из ванной или нет? В конце концов, это неприлично. И небезопасно.
— Угрожаешь?
— Просто следую твоей логике — и не нахожу ее вовсе. Ты настойчиво торчишь в маленьком, тесном помещении наедине с абсолютно голым хамом, мерзавцем и жиголо. Одно из двух: либо ты сама нарываешься, либо я — не они.
— Да чтоб ты утонул, проклятый!
— Типун тебе на язык, любимая!
Ольга хлопнула дверью так, что в ванной что-то упало, а этот гад хихикал ей в спину.
В магазин они, естественно, поехали.
И уже глубокой ночью Кирилл пожарил на жаровне потрясающе вкусное мясо, и Ольга ела так жадно и так много, что даже стонала от удовольствия, а потом, словно маленький ребенок, сразу стала засыпать сидя. И тогда Кирилл Сергеевич отнес ее в спальню — это она помнила, потому что было очень приятно чувствовать, как тебя несут такие сильные и осторожные руки…
Жаль, что принадлежат они мерзавцу и паразиту.
Потом Ольга спала и видела на редкость неприличные сны…
…в которых Ольга пребывала в некоем странном, возможно, пятом или шестом измерении, ее тело то и дело сводила сладкая судорога, глухие стоны вырывались из груди, а темный, явно мужской силуэт все ласкал и ласкал ее, жадные губы невидимки бродили по ее плечам, рукам, губам, позволяя себе немыслимые, но очень приятные вольности…
Во сне она была легкой и невесомой, но очень горячей и умелой, у нее абсолютно все получалось, и эта, снящаяся ей Ольга Ланская запросто могла выдать все: и дикий секс, и необузданный секс, и вообще любой секс, кроме разве что того, который практиковал негодяй Петечка — раз, два, три, развернися и усни!
Совсем иная, незнакомая Ольга Ланская, в роскошном платье с расшнурованным корсажем и пышными юбками, напрочь растерявшая всю свою сдержанность, сама раскрывалась ночному демону навстречу, подобно нежному экзотическому цветку, сама приподнимала дрожащими пальцами отяжелевшие груди и подносила их ему, как на подносе…
Она никогда в реальной жизни не испытывала ничего подобного. Жар и лихорадка, туман в глазах, впрочем, кажется, закрытых, и удивительная ясность в мыслях, вернее, всего лишь в одной мысли: «Я его хочу!»
Черный демон уже стиснул ее в объятиях, когда она, извернувшись, сама впилась ему в губы жадным и страстным поцелуем, удивившим и немного напугавшим ее саму. Языки сплелись в битве, одинаково сладкой и страшной.
А потом она начала подстраиваться под его медленные и вкрадчивые движения, неторопливо отвечать его губам и языку, отчего еще больше возросло возбуждение, огненным шаром закипавшее где-то внутри ее тела. Демон, видимо, тоже испытывал нечто схожее, потому что шепот его становился все прерывистее, а руки все беспокойнее метались по спине и плечам Ольги, становясь на редкость реальными…
Она никогда еще не испытывала такого блаженства. Сильные, умелые, нежные и умные мужские руки ласкали, гладили, терзали ее тело, и вот уже платье с шорохом упало к ее ногам, и тонкая сорочка скользит по гладкой коже, но Ольге больше нет дела ни до девичьего стыда, ни до приличий, ни до чего вообще, а демон ласкает ее обнаженные руки и плечи, припадает к груди, и рот его жаден и нежен, и кружится голова, и становится невесомым ее тело…
Кирилл заглянул в спальню, убедился в том, что клиентка спит мертвым сном, и направился в душ. Денек выдался нелегкий, особенно учитывая то, что его неоднократный стриптиз так и не имел никакого продолжения.
