Странно, но в эту минуту она абсолютно не стеснялась своей наготы, более того — жаждала мужских ласк. Ленард протянул руку, и уже в следующее мгновение Клеменси лежала на спине, чувствуя на себе приятную тяжесть Ленарда. Соприкосновение их обнаженных тел подействовало на Клеменси как удар электрического тока, и она вскрикнула от охватившей ее дикой, неуправляемой чувственности.
— Скажи, что хочешь меня, — прошептал Ленард. — Пожалуйста… Я не смогу по-настоящему и до конца обладать тобой, если ты сама не попросишь меня об этом.
Однако Клеменси молчала: она нестерпимо хотела близости с ним, но не могла найти слов, чтобы выразить свое желание. И тогда Ленард начал нежно ласкать ее, его руки и губы виртуозно играли на теле Клеменси прелюдию к симфонии любви.
Клеменси изнемогала от этой сладкой пытки, ей казалось, что еще немного — и она умрет от блаженства, однако каждый новый поцелуй, каждое новое прикосновение рук Ленарда доставляли ей все большее наслаждение, но не утоляли жажду ее тела, а лишь сильнее разжигали ее. Не в силах дольше терпеть, Клеменси закричала:
— Возьми меня, Ленард! Я хочу тебя! Пожалуйста!..
Клеменси была измождена до предела, но счастлива. Она прильнула к груди Ленарда и блаженно закрыла глаза. Ей хотелось услышать от него одно коротенькое слово — «люблю». Пусть даже в действительности он и не любил ее.
Она долго боролась со сном — боялась не услышать заветное слово, но Ленард молчал. И тогда Клеменси смежила веки и вскоре провалилась в глубокий, крепкий сон.
Ночью Клеменси неожиданно проснулась. В комнате была кромешная тьма, Ленард нежно обнимал ее, и она слышала его глубокое ровное дыхание.
На минуту Клеменси вспомнила, как ждала от него любовного признания, и ей стало смешно и обидно за себя. Да, физической близостью они просто скрепили свою сделку, и Ленард, разумеется, теперь будет чувствовать себя еще увереннее. Что же касается ее, то она, получается, просто сыграла с собой злую шутку, понадеявшись, что «влюбит» Ленарда в себя. Именно об этом она думала, именно на это втайне надеялась, когда ложилась с ним в постель.
Но, возможно, у нее еще есть шанс? Ведь впереди — целый год семейной жизни! Правда, год — не такой уж и большой срок.
Хотя полдень уже давно миновал, жара не спадала. Клеменси облачилась в шорты и в тенниску, но все равно ей было жарко.
Она прошла вдоль столов, которые были расставлены в дальнем конце сада, и еще раз пересчитала бокалы. Сегодня вечером состоится грандиозный благотворительный прием, приглашено почти двести гостей. Несмотря на то что Ленард нанял официантов, Клеменси носилась весь день как белка в колесе, проверяя, все ли на месте, все ли детали учтены.
— Клеменси.
Как всегда при виде мужа, ее пульс участился. Высокий и красивый, в джинсах и в голубой рубашке, он приблизился к ней и спросил:
— Все суетишься?
— Хочу в последний раз убедиться, что у нас все готово, и мы ни о чем не забыли.
— Ты говорила примерно то же самое еще в половине десятого утра.
— И где же ты был сегодня?
— В городе по делам.
— Вряд ли по официальным, если судить по твоему наряду, — с улыбкой заметила Клеменси.
Иногда ей трудно было поверить, что ее муж стал мэром. Избрание состоялось через полтора месяца после их бракосочетания, но она до сих пор не привыкла видеть его в элегантных деловых костюмах и в официальной обстановке. Пожалуй, Ленард больше нравился ей, когда надевал простые джинсы и отправлялся поработать на свежем воздухе в сад или на виноградник.
— Да, ты права. Сегодня я был в городе по частному делу. — Он тоже улыбнулся. — По-моему, тебе пора немного отдохнуть перед приемом.
— Хорошо. Но прежде мне хотелось бы проверить, достаточно ли у нас будет на столах вина.
Ленард рассмеялся и сказал:
— Моя дорогая, не забывай, что у нас под боком виноградник! Вино никогда не станет для нас проблемой.
— Станет, если его температура не такая, при какой оно должно подаваться гостям, — возразила Клеменси. — И поэтому я лучше сама проверю наши запасы в кладовых, чтобы быть спокойной.
— Да ты, оказывается, педантка?
— Нет. — Она покачала головой. — Я просто хочу, чтобы все сегодня прошло гладко, без сучка, без задоринки.
— Все будет хорошо. — Он улыбнулся и обнял ее за плечи. — Но чтобы ты действительно успокоилась и почувствовала себя лучше, мы сходим в кладовые вместе.
Ленард подхватил ее под руку, и они, миновав бассейн, вышли через небольшие ворота в виноградник.
— У меня дома виноград выглядит просто замечательно, — довольным голосом заметила Клеменси. — Я была у себя вчера в полдень и не поверила своим глазам: все так преобразилось!
— Да, Билл говорил, что в последнее время ты туда зачастила. — Ленард добродушно улыбнулся.
Она пожала плечами.
— Потому что мне нравится участвовать во всех восстановительных работах на моей земле. Я понимаю, что руководить этими работами ты назначил Билла, но мне кажется, что он не против моих визитов в собственный дом.
— А почему он должен быть против? По-моему, ему все равно. Он просто выполняет свою работу, и ты ему совсем не мешаешь, — сказал Ленард с легким раздражением в голосе.
Его тон заставил Клеменси насторожиться, и она, нахмурившись, спросила:
— А как ты сам относишься к этим работам на моем участке?
Он вскинул брови.
— Как? Ведь это одно из условий нашей договоренности, не правда ли? Я знаю, как ты дорожишь своей землей, Клеменси, как она много значит для тебя… И мне сдается, ты довольна результатами той работы, которая сейчас на ней ведется.
— Еще бы! — Она вздохнула. Клеменси не понравилось, что Ленард напомнил об их сделке — его слова нарушили счастливую идиллию, в которой она пребывала, выйдя за него замуж. — Все на моем винограднике выглядит теперь так чудесно!
— Да уж, по сравнению с тем, как выглядело твое хозяйство восемь месяцев назад, небольшая разница есть.
Восемь месяцев… Неужели так быстро пролетело время с тех пор, как мы поженились? — удивилась Клеменси. Это были счастливейшие месяцы в моей жизни. И теперь я не могу даже представить, что вскоре расстанусь с Ленардом, что мы будем жить врозь, и перед моими глазами уже не будет мелькать каждый день его ласковая улыбка.
Клеменси хотелось прогнать от себя эти мысли, потому что она вдруг осознала, что до годовщины их брака — а заодно и до окончания срока сделки — осталось совсем немного. Мысль о том, что через четыре месяца они расстанутся, была ей невыносима.
