Ладони Стрельникова путешествовали по всему моему телу, прокладывая пальцами горячие дорожки прикосновений. Я так увлеклась поцелуем, а пьяной женщине, как известно, море по колено, что не обратила внимание на то, что мое платье уже давно слетело, и постепенно, в умелых руках Тараса, сползают и чулки. Мне было так хорошо, что я совсем не думала о том, где я и с кем. В какой-то момент я ощутила резкую боль и услышала испуганный голос Тараса:
— Милая моя девочка, я не хотел, — Тарас стал извиняющимися нежными поцелуями осыпать мое лицо и грудь.
«Врет», — думала я. «Нагло врет. Еще как хотел».
Остальное происходило как в бреду. Последнее, что я запомнила перед тем, как провалиться в сон — было горячее дыхание и нежный поцелуй в шею.
* * *
С силой распахнув глаза, веки которых совершенно не хотели разлипаться, я увидела, что в комнате еще царит полумрак. Наверное, я и правда начинающая алкоголичка, раз так рано проснулась. Свет сквозь золотистые шторы постепенно становился ярче. Спустя пару секунд я с ужасом осознала, что шторы в моей комнате не золотые, а бирюзовые, и вообще окно находится совершенно с другой стороны.
Я судорожно начала вспоминать события вчерашнего вечера. Вот я веселюсь и мне хорошо. Потом кусками в памяти появляется Стрельников, отгоняющий от меня двух парней «бандитского» вида и отнимающий выпивку. Дальше, что же было дальше? Пока мозг панически пытался заработать, я решила как следует оглядеться по сторонам. Я лежала на большой кровати посреди огромной комнаты в стиле хай-тек. Да вся моя квартира меньше чем она! Но глубоко в душе меня тревожило что-то большее, чем мысли о размерах комнат. Это большее лежало рядом, по-хозяйски прижимая меня к своему торсу.
Осторожно, стараясь не закричать, я медленно повернула голову, увидев мирно спящего Тараса, длинные ресницы которого тенями ложились на его лицо. Я вновь приложила все усилия, чтобы не вскрикнуть. Аккуратно подняв двумя пальчиками ладонь Стрельникова, я переложила его руку со своей талии ему на бедро, прикрытое лишь кипельно-белой простыней. Заглянув под свой уголок белой ткани, я обнаружила полное отсутствие белья и совести.
Сомнений не оставалось — мы вчера тут явно не в шахматы играли. Решив, что подумаю о случившемся позже, я приняла единственно верное решение для моего случая — бежать!
Торс Тараса, с развитой мускулатурой и бронзовой от загара кожей, сильно выделялся на белоснежном постельном белье. На то, что под ним Стрельников был без штанов, указывало то, что эти самые штаны валялись на полу рядом с кроватью.
Встав с кровати, я быстренько отыскала свое белье и помятое платье. На улице уже совсем рассвело. Из огромного, во всю стену, окна в пол открывался чудесный вид на весь город. Я поняла, что нахожусь в новой модной 24-этажной новостройке, на последнем этаже. И тут меня как током прибило: я сразу вспомнила переписку Кати с Ивановой, поняв в какой именно квартире побывала Леночка, перед тем как была выпровожена из нее «красивым, как Бог» парнем.
Ужас, ужас, ужас! Стыд то какой! Говорила мне мама: «Не наделай глупостей», а я, вместо того, чтобы её послушать, вляпалась в ужасную историю.
Стоп! Память подсказывала, что вчера мой проспиртованный мозг сделал какое-то важное умозаключение. Ну конечно! Запах, тот самый запах. И поцелуи! Ошибки быть не могло — в костюме дьявола на вечеринке в клубе был Тарас. Но зачем он это сделал? Вспомнив, как вчера я сама просила его себя поцеловать, стало жутко стыдно, хотя я думала, что хуже не бывает.
Бежать, и срочно!
Кинув прощальный взгляд на всё ещё спящего Стрельникова, тихонько притворив дверь, я вышла из спальни. В отличие от комнаты Тараса, остальная квартира была выдержана в классическом стиле. Всё было модным, дорогим, и обставлено со вкусом. С потолков свисали хрустальные люстры, а в широком коридоре стоял камин. Я не сразу поняла, где выход из этого роскошного «лабиринта Минотавра», поэтому случайно свернула в кухню, и, не успев затормозить, влетела в нее.
Около черного с серебряной патиной кухонного гарнитура, стояла высокая женщина с черными волосами, которая готовила на плите омлет с ветчиной. На столе рядом с ней стояли большие пакеты с едой, из которых торчали багеты, петрушка и палка колбасы.
— Тарасушка… — не договорив, женщина обернулась, увидев меня.
— Здравствуйте, — на автопилоте поздоровалась я.
Если женщина и удивилась, то быстро пришла в себя, поздоровавшись в ответ:
— Здравствуй. Меня Ангелина Николаевна зовут. Я мама Тараса, с утра заехать к нему решила, а то он как стал жить один, совсем про нормальную еду забывает, — разговаривая со мной, она умудрялась продолжать готовить. — А как тебя зовут? — спросила она.
— Фея, — только с мамой Стрельникова мне не мешало познакомиться!
— Как интересно, — улыбнулась Ангелина Николаевна.
Вспомнив, что Тарас заканчивает институт международных отношений, я ляпнула первое, что пришло в голову:
— А мы международное право повторяли. Историю, — и сама поняла, какую я только что чушь сморозила.
— И как успехи? Наполеон благополучно взял штурмом крепость Регенсбург?
Осознав двусмысленность этой фразы, я сразу покраснела и протораторила:
— Ангелина Николаевна, мне было приятно с Вами познакомиться. Мне пора бежать, а вы Тараса, пожалуйста, не будите. Он устал… после учебы, — и я пулей вылетела из квартиры, от страха и стыда моментально найдя выход из нее.
* * *
Первый делом я понеслась к Катьке, по дороге получив сообщение от Дениса.
«Любимая! Ты не представляешь, как я счастлив! Телефон был разряжен, и я поздно увидел твою смс. Позвоню позже, спи, моя прекрасная фея».
Очумев от событий, свалившихся на мою голову, я совершенно не знала, что делать с Денисом. Да я теперь ему в глаза не смогу смотреть. По любому Стрельников растрезвонит всему району о моей легкодоступности и своих успехах.
Добравшись до Катиного дома, я набрала телефонный номер подруги, попросив её спуститься во двор, к детской площадке. После чего, села на скамейку и, наконец, разрыдалась.
Катя не зря носила гордое звание лучшей подруги, потому как ничего не спрашивая, она тут же спустилась вниз. Присев рядом со мной на скамью, она стала гладить меня по голове, утешая:
— Феечка, ну что ты так горько плачешь? Не надо. Чтобы не случилось — это не стоит твоих слез.
— Ты, как вечная моя должница, должна прикрыть меня перед родителями, сказав, что я была у тебя — попросила я сквозь слезы.
