— Пожалуйста.
Этой ночью Эндрю вообще не сомкнул глаз, хотя и мог себе это позволить. Мать и сын заснули в шезлонге, им было так удобно и уютно, что Эндрю не решился будить их. Сам же он шагал и шагал из комнаты в комнату, раздираемый противоречивыми чувствами.
Его жизнь превратилась в полную неразбериху, и он понимал это. Недостаток сна и смертельная усталость заглушили настойчивое сексуальное влечение. Но он оказался уязвимым в других смыслах. Может быть потому, что медленно тлевшая злость больше не защищала его. А может быть, он просто повзрослел за последние дни.
Он хотел ее. И секс здесь был ни при чем. Хотел, чтобы она была матерью его детей, помощником и партнером в делах, чтобы была с ним в хорошие времена, и в плохие. Он хотел видеть ее каждое утро после пробуждения, хотел спать рядом с ней каждую ночь.
Но между ними словно стояла стена, и ничто не изменится до тех пор, пока ее не разрушат. Даже и после этого, возможно, ничего не изменится. Однако он должен попытаться.
Едва Эндрю принял решение, внутри словно развязался болезненный узел, и паническое настроение покинуло его. Он вышел на балкон и смотрел на спящих до тех пор, пока первые робкие лучи рассвета не позолотили небо. И все это время чувствовал себя так, словно в его мире все, наконец, наладилось.
Было восемь часов утра, когда Эндрю приехал на работу. Несмотря на то, что в эту ночь ему удалось поспать всего лишь час, он чувствовал себя совсем неплохо. Даже почти хорошо. И причиной тому было принятое им решение: он должен начать действовать. Независимо от того, чем это обернется, нужно устранить разделяющую их преграду.
Первым делом Эндрю позвонил в цветочный магазин и попросил срочно доставить по адресу Мей две дюжины белых роз. Второй звонок был знакомому дилеру автомобильной фирмы, которому он заказал полностью оснащенный внедорожник со встроенным детским сиденьем.
Третье… У него мороз по коже пробегал, когда Эндрю думал о третьем. Настолько это было низко и коварно. Мей перестанет с ним разговаривать, если когда-нибудь узнает об этом. Но Эндрю искренне считал, что, если намерен прорвать линию обороны, ему просто необходимо быть готовым к тому, что его ожидает по ту сторону. Существовал только один способ выяснить это, не нанимая частного детектива. И тут Рут Банхилл была его единственной надеждой.
Рут жила через дорогу от Макги, и они с Эндрю учились в одной школе. Они были друзьями тогда и остались ими до сих пор. И Рут была региональным директором службы помощи детям-сиротам и единственным человеком на планете, которому он полностью доверял.
Она ответила почти сразу.
— Привет, Эндрю, как поживаешь?
В ответ раздался тяжелый вздох.
— Энди, что случилось? — поторопила его Рут изменившимся, встревоженным тоном.
Он снова тяжело вздохнул и постучал карандашом по стопке чертежей, лежавших перед ним.
— Я вынужден просить тебя об услуге, но забудь об этом, если моя просьба создаст какие-нибудь проблемы.
— Энди, — сухо сказала она. — Я не сделаю для тебя ничего, что создаст для меня хоть малейшую проблему. Я и так натерпелась от тебя в детстве. Хватит с меня неприятностей, спасибо большое.
Эндрю даже не улыбнулся. Издав еще один вздох, он сказал:
— Речь идет о женщине, с которой я встречался. Я думал, у нас может получиться что-то серьезное, но она порвала со мной прошлой осенью.
— Это, случайно, не мать твоего новорожденного сына?
Он свирепо уставился на телефон.
— Откуда, черт возьми, тебе это известно?
— Эй, я пью кофе с твоей матерью по меньшей мере раз в неделю.
— Проклятье!
— Полегче, полегче, Эндрю!
— Как думаешь, моя мать хоть раз в жизни удержала что-нибудь при себе? — выпалил он.
На другом конце провода отчетливо хихикнули.
— Ну, она не рассказывает мне всего. Например, я не знаю, какого цвета белье на тебе сегодня. — Звук в трубке стал тише, словно она отодвинула ее ото рта. — Мои поздравления, папочка. Ты станешь замечательным отцом.
Искренняя симпатия, звучавшая в ее голосе, вызвала у Эндрю легкий спазм в горле.
— Спасибо. Сын у меня и сам замечательный.
— У нас еще будет долгий разговор о твоем парне, но сейчас давай поговорим о том, что тебя мучает.
Былая усталость снова охватила Эндрю, когда он наконец выложил все.
— Не уверен, брали ли ее под опеку суда. Может быть, нужные записи и не сохранились вовсе.
— Ты знаешь ее полное имя и дату рождения?
Он сообщил ей, а затем добавил:
— В старших классах она училась в Хелене.
Последовала длинная пауза — наверное, Рут записывала сведения, а затем сказала:
— Ничего не гарантирую, но посмотрю, что могу сделать. Записи старые, возможно, уже в архивах, а может, и уничтожены. Трудно сказать наверняка. Но я постараюсь.
— Рут…
— Да?
— Пусть это останется между нами, ладно?
— Только между нами, Энди, — заверила она его со спокойной уверенностью.
— Спасибо, Рут.
После этого разговора Эндрю уже не мог ни на чем сосредоточиться. Он был взвинчен и раздражен. Поэтому, оказав большую услугу своей бригаде, заперся в кабинете и часа два заставлял себя работать с бумагами. Но от этого ему стало только хуже. Выйдя уточнить какие-то цифры, он ни с того ни с сего набросился на столяра, после чего решил окончательно избавить всех от своего присутствия, взвалив дела на плечи Витторио. Перед тем как уйти, он написал записку бухгалтеру с распоряжением о солидной прибавке к жалованью своему зятю. Эндрю так бессовестно увиливал от работы, что впору было бы отдать тому половину в деле.
Уже у двери его настиг телефонный звонок. Вздрогнув от неожиданности, он поспешно вернулся и взял трубку.
— Эндрю Макги.
В голосе матери звучала добродушная насмешка:
— Я рада, что ты еще помнишь свое имя!
— Не остри, ма, мне не до шуток.
— А поговорить со мной ты можешь? — спросила она.
— Вполне. Что ты хотела сказать?
Кристин на мгновение заколебалась, и Эндрю услышал, как мать перевела дыхание.
— Мы с папой идем в этот уик-энд на турнир по гольфу, поэтому решили перенести традиционный семейный сбор на следующие выходные. Соберутся все. Было бы очень мило, если бы ты привез с собой Мей и малыша. Все просто умирают от желания познакомиться с твоим сыном.
Около минуты Эндрю обдумывал предложение матери, а затем спокойно ответил:
— Позволь сначала мне обсудить это с Мей.
— Постарайся уговорить ее, Эндрю. И папа, и я считаем, что очень важно, чтобы она познакомилась со всей семьей.
Он ответил с не меньшей серьезностью:
