Анна неожиданно почувствовала, что в ней просыпается желание, и ей пришлось заставлять себя прекратить поцелуй, как того требовало ее достоинство.
Анна застонала, делая вид, что ей больно.
— Сама напросилась, — заметил Патрик, отстраняясь. — Но что меня удивляет, — продолжил он, беря жену за запястье таким образом, чтобы почувствовать, насколько участился ее пульс, — так это то, как сильно на тебя действуют мои поцелуи. Не означает ли это, что ты нуждаешься в мужчине, дорогая? Очевидно, принцесса слишком долго просидела взаперти в своей башне, а прошлая ночь живо напомнила ей, от чего она отказалась когда-то?
— Почему ты так уверен, что башня была заперта? — ехидно поинтересовалась Анна, ничуть не смутившись, что было для Патрика неожиданностью.
Его глаза сверкнули.
— Уверен! — проворчал он. — Я позаботился о том, чтобы тебя охраняли и чтобы возле тебя не было ни одного мужчины.
— Кроме моего тюремщика, — тонко усмехнулась Анна. — Откуда ты можешь знать, что он удержался от соблазна, если сам великий Маллоу поддался искушению?
— У меня есть на это право, потому что я являюсь твоим законным мужем, — заявил Патрик.
— А у принцессы есть хитрость. Насколько ты помнишь, в сказке она спустила вниз веревку, сплетенную из своих волос, чтобы возлюбленный смог забраться к ней! — парировала Анна.
Глаза Патрика сузились. Анна затаила дыхание, понимая, что играет с огнем, но словесная перепалка показалась ей настолько захватывающей, что она не могла остановиться.
Через мгновение Патрик отпустил руку жены и расслабился.
— Ты изменилась, — заметил он. — В прошлом ты не осмеливалась разговаривать со мной в подобном тоне.
— Да, — Анна отодвинулась в угол, — изменилась. Повзрослела. Стала жестче. А чего ты ожидал? — метнула она взгляд на мужа. — Что я останусь такой же глупенькой девочкой, которую ты помнишь? И которая вообразила себе, что ты любишь ее и будешь защищать до конца, несмотря ни на что?
— Но ведь это ты изменила мне, а не наоборот! — напомнил Патрик.
— А ты бросил меня на съедение волкам, даже не выслушав, хотя я умоляла тебя о помощи!
Патрик пристально посмотрел на жену; в его взгляде читалось то же презрение, что и три года назад.
— Насколько я понимаю, факт измены ты уже не отрицаешь? — усмехнулся он.
— Не вижу смысла, — вздохнула Анна. — Ты все равно мне не поверишь.
— Как я могу поверить заведомой лжи?
— Я никогда не лгала тебе, — спокойно произнесла Анна.
— По-твоему, отрицание присутствия постороннего мужчины в гостиничном номере не является ложью? — возмущенно спросил Патрик.
— Я не отрицала его присутствия, — возразила Анна. — Но я не ожидала, что этот человек придет туда.
— Не вижу никакой разницы.
— А я не вижу смысла обсуждать все это сейчас, — холодно произнесла она. — Если даже не принимать во внимание, что этот разговор должен был состояться три года назад, то все равно это бесполезно, потому что мне уже безразлично твое мнение по этому поводу. Единственное, что волнует меня сейчас, это мой сын. О нем я и думаю.
— Мой отец не похищал твоего ребенка, Анна, — мрачно произнес Патрик. — Напротив, он спас Тедди. Вернее, он скоординировал действия таким образом, чтобы его люди смогли сделать это. В эту минуту твой сын находится под его защитой и спокойно спит. И очень скоро я заставлю тебя взять обратно каждое несправедливое слово, произнесенное в адрес отца. Поняла?
Чего уж непонятного, усмехнулась Анна. Еще одна месть. Новый повод наказать ее за то, что она была настолько глупа, что связалась с сумасшедшими ирландцами.
Патрик может думать о Максе все, что хочет, но один только факт, что Тедди находится в Ирландии, уже говорит о том, кто все это организовал. Но больше всего Анну интересовало, чего добивается старый интриган.
Личный самолет Маллоу приземлился в полдень в аэропорту «Шеннон». Диспетчер определил лайнеру самую дальнюю посадочную полосу, подальше от терминала и от самолетов, которыми летают простые смертные. Самолет встречал сам начальник таможенной службы. Такова была сила имени Маллоу.
— Идем! — Патрик обнял жену за талию и повел по салону самолета к выходу.
Прикосновение мужа вызвало у Анны странное ощущение. Перед отлетом из Ниццы она сняла жакет, но сейчас жалела об этом, потому что предпочла бы скорее терпеть жару, чем обжигающее прикосновение руки Патрика.
И чувствовала Анна отнюдь не отвращение. За несколько часов, проведенных в обществе Патрика, тело Анны, вопреки ее воле, вновь подчинилось Патрику Маллоу!
Разум женщины отказывался воспринимать эту метаморфозу. Неужели Патрик был прав, когда говорил, что Анна истосковалась по мужской ласке?
Она надеялась, что это не так. Просто во всем виновато перенесенное только что потрясение. Потому что это слишком унизительно — быть настолько физически привязанной к человеку, заставившему тебя так страдать!
День выдался превосходный. Прозрачный воздух дрожал в отдалении, разогретый сияющим с лазурного небосвода солнцем.
Машина уже ждала их — белый, сверкающий на солнце лимузин. Патрик помог жене сесть и устроился рядом. Почти сразу же шофер тронул автомобиль с места, направив его к воротам, поспешно распахнутым двумя служащими в униформе.
И Анна, и Патрик хранили молчание. Оба испытывали напряжение. Анна внутренне готовилась к тому мгновению, когда увидит сына. Она сгорала от нетерпения, но слегка нервничала. А тут еще рядом сидит Патрик! Анна нахмурилась и отвернулась к окошку — машина мчалась на юг, вдоль пролива Святого Георгия. Анна могла только догадываться, как ее муж поведет себя, впервые встретившись с ребенком — живым доказательством измены жены.
Лимузин сделал очередной поворот на извилистой дороге, и Анна увидела виллу, которая располагалась у живописной бухты. Сердце ее сжалось от нахлынувших воспоминаний, а взгляд скользнул по сложенным из камня стенам, увитым диким виноградом. Сад, прилегающий к вилле, террасами спускался к небольшому уютному пляжу.
Затем новый поворот шоссе скрыл виллу из виду, и лимузин углубился в туннель, который вел к тыльной стороне здания. Другой доступ к вилле существовал только с моря. Въезд на территорию преграждала высокая каменная стена, сплошь увитая розами, с выкрашенными голубой краской тяжелыми деревянными воротами.
Шофер посигналил, в воротах отворилось маленькое окошко, потом они распахнулись на хорошо смазанных маслом петлях. Лимузин медленно въехал в тенистый двор, посередине которого бил фонтан, наполняя водой круглый пруд.
