Зеленые глаза Лив стали жесткими. Воспоминания о прошлом не могут решить ее нынешних проблем. Она направилась в ванную. Один взгляд на гардеробную сказал ей, что кто-то из горничных позаботился о том, чтобы распаковать ее вещи еще до того, как Мартин привел ее в комнату. Пустив воду, Лив сбросила одежду и, скрутив волосы в узел, заколола их шпильками, а затем ступила в быстро наполнявшуюся ванну. Через несколько минут она выключила воду, откинулась на специальную подушку, положенную на мраморное сиденье, установленное в ванне, и усилием воли постаралась отогнать тревожные мысли.
Однако это оказалось не так-то просто. Размышляя о том, что произошло за последние сутки, Лив поразилась тому, как ловко он ухитрился поймать ее в ловушку. Лив медленно поднялась и вышла из ванны. Закутавшись в белое пушистое полотенце, она невольно поежилась. Вся беда в том, что перед ее глазами постоянно всплывало лицо кузины, умолявшей ее вести себя любезно с ее мучителем. Лив не видела иного выхода из положения, как вести себя с ним так же жестко, как он держится с ней. Надо постараться подыграть ему и попробовать побить Мартина его же оружием.
Новая решимость придала упругость ее походке. Сжав губы, Лив вытерлась и направилась в гардеробную. Из ящика она достала черное нижнее белье, затем подошла к платяному шкафу и извлекла оттуда черное платье. Черное будет в самый раз, с кривой улыбкой подумала Лив.
Десять минут спустя она вошла в спальню и тут же приросла к месту. У окна стоял Мартин, одетый в белый вечерний пиджак, черные брюки и белую плоеную рубашку с красным галстуком-бабочкой. Он был просто на удивление хорош собой, однако Лив изучала его профиль с откровенной неприязнью.
— Вообще-то полагается стучать, — холодно заметила она.
— Я стучал, — отозвался Мартин, поворачиваясь к ней лицом. Его глаза медленно обвели ее фигуру, выражение их было загадочным.
Лив распустила волосы, оставив их падать вдоль плеч густыми прядями. Платье она надела из черного шелка со стойкой, полностью закрытое спереди, но оставлявшее открытыми плечи и спину. Юбка у этого платья была слегка расклешенной и на несколько сантиметров выше колена. На ногах у Лив были черные босоножки на низком каблуке, открывавшие пальцы с ногтями, покрытыми светлым лаком. Таким же лаком были накрашены и ногти на руках, губная помада тоже была подобрана в тон. Занимаясь макияжем, Лив призвала на помощь весь свой опыт общения с миром моды. Ей пришлось наложить на лицо тональный крем, чтобы скрыть бледность. Тени на веках, чтобы подчеркнуть огромные зеленые глаза, тонкая линия обводки для глаз, два слоя туши на загнутые длинные ресницы — и она была готова выйти на тропу войны.
— Черное свидетельствует о чем-то еще, помимо того что ты исключительно сексуальная женщина, — насмешливо протянул Мартин, в два шага перекрывая расстояние между ними.
— Я решила, что это наиболее уместный цвет для дуэньи, — в тон ему отозвалась Лив. — Ну что, идем?
Она уже собиралась прошествовать мимо Мартина к двери, но он остановил ее, положив руку на локоть.
— Не спеши. Я жду ответа. Ты выйдешь за меня замуж?
Лив так надеялась на чудо, она молилась про себя, чтобы их разговор был просто злобной шуткой Мартина, но увы…
— Послушай, Мартин. — Лив сделала попытку воззвать к его разуму, хотя ей хотелось плюнуть ему в лицо. — Я понимаю, что ты стремишься осчастливить своего деда, но я не хочу выходить замуж. Я врач, у меня есть работа.
— Безработный врач на данный момент, — с усмешкой уточнил Мартин. — Мне очень жаль, Лив, но возражать бесполезно. Ты по-прежнему хочешь меня, я это понял с первой минуты, как увидел тебя у Анамарии. Ты смотрела на меня во все глаза, и на шее у тебя быстро-быстро билась жилка. — Он поднял палец и коснулся того места, о котором говорил. — Да, тогда она билась так же быстро, как сейчас. Мне нужна жена. И другого ответа, кроме «да», я не приму. Лив затопила волна яростного гнева, но она постаралась сдержать себя. Она уже успела составить план. Он, правда, шел вразрез с ее принципами и характером, но это был единственный выход из положения, причем, на ее взгляд, гораздо лучший, чем выходить замуж за человека, которого она презирает.
— Я не шлюха и не прыгаю в постель к любому, кто мне предложит, — очень спокойно произнесла Лив. — И замуж за тебя не выйду. Но, если ты настаиваешь, я стану твоей любовницей на время моего пребывания здесь, при условии что ты оставишь Мики с Кэрол в покое. Если на этот раз она забеременеет, она сохранит ребенка и он заменит ей того, которого она потеряла. Лив было уже двадцать шесть, и она остро чувствовала, что лучшие годы для материнства быстро уходят. Она мечтала о ребенке, денег, чтобы растить его год-два, у нее достаточно, и, будучи врачом, она без труда найдет работу. Естественно, это означает, что ей придется прервать общение с тетей Клэр и дядей Джеффри, но это и так неизбежно, если Кэрол войдет в семью Мартина. Зато у нее будет ребенок, и это перевешивает все минусы.
— Любовница мне не нужна, — равнодушно отозвался Мартин. — Она у меня уже есть. Мне нужна жена. Да или нет?
От такой откровенной наглости у Лив на мгновение перехватило дыхание. Она уже не знала, плакать ей или смеяться. Она-то боролась со своими страхами, представляя себе, каково это — снова оказаться с Мартином в постели, планировала потихоньку от него родить ребенка! Ну и дура! Размечталась, что он снова хочет заполучить ее в свою постель. А оказывается, что место уже занято.
— Позволь мне прояснить ситуацию. — Лив сделала попытку рассуждать логично. — Ты хочешь, чтобы я разыгрывала роль твоей жены ради успокоения твоего деда, и больше ничего. — Она вгляделась в лицо Мартина, но на нем ничего нельзя было прочесть. — А в это время твои физические потребности будет удовлетворять любовница.
— Что-то в этом роде, — отозвался он, отпуская ее руку.
Лив смерила его долгим тяжелым взглядом.
— Почему же ты тогда не хочешь жениться на своей любовнице?
Мартин насмешливо приподнял бровь.
— Ты же не настолько наивна, Лив. Мужчины не женятся на своих любовницах. Как сказал один мудрый писатель, они лишь заполняют пустоту.
Почему ее удивило это дерзкое заявление, Лив сама не поняла. Пора было уже перестать чему-либо удивляться в этом человеке. Он целовал ее до тех пор, пока она не сдалась, лишь ради того, чтобы доказать свое мужское превосходство, а она-то строила иллюзии насчет того, что он ее хочет. Нет, она все-таки неисправимая дура. Если она была не нужна Мартину в восемнадцать лет, то вряд ли он соблазнится ее чарами теперь, когда она стала на восемь лет старше. Его любовница наверняка ослепительная юная красавица, готовая зарабатывать на жизнь, опрокидываясь на спину.
