Роке засмеялся, думая о том, что он мог бы и не преодолевать подобные трудности, ведь вокруг было столько женщин, с которыми можно было построить нормальные взаимоотношения.
Но все дело в том, что он никого не хотел, кроме Энджи. Ему нужна была только она, его темпераментная, рыжеволосая сварливая женушка, которая умела любить и любовь которой была безусловной.
Роке миновал ворота своего португальского поместья и въехал на дорогу, по обеим сторонам которой росли, образовывая своеобразный тоннель, деревья с густыми пышными кронами. В момент их поглотил мрак, свет фар мягко лился на ведущую впереди узкую дорогу, покрытую щебнем, и рассеивался по обеим сторонам, вырывая из темноты деревья и обесцвечивая все вокруг. Дорога извивалась и вела их все выше и выше.
Это восхождение началось сразу же, как только они выехали из Лиссабона, потому что поместье Роке находилось на высокогорном, покрытом пышной зеленью плато, рядом с верхушкой устланного лесом холма. Издалека увидеть сам особняк, скрывающийся под отвесной крышей из серой черепицы, можно было только с высоты птичьего полета.
Когда наконец стена деревьев стала не такой плотной, Энджи посмотрела вокруг, впервые за все время с тех пор, как они пересели из частного самолета Роке в его внедорожник. Она была здесь всего один раз, что сейчас казалось ей немного странным, потому что как-никак это место являлось его основным домом. Роке также принадлежала квартира в центре Лиссабона, которая размещалась в великолепном замке XVI века. Раньше они проводили там достаточно много времени. Но это сказочное поместье, с его густыми непроходимыми лесами и ухоженными зелеными садами, казалось ей почти что чужим.
Последние деревья остались позади, уступив место пышным лужайкам и аллейкам, обсаженным цветущими кустарниками. Все вокруг утопало в солнечном свете. Энджи выпрямилась и через лобовое стекло взволнованно посмотрела на сам дом, радушно раскрывающий им свои объятия.
Она подумала, что дом светится от радости, встречая своего хозяина.
Это величественное здание являлось квинтэссенцией элегантности и многовековой истории. Энджи медленно переводила взгляд с ярко освещенных солнечным светом террас первого этажа на сводчатые балконы верхних этажей, окаймленные белоснежными решетками, залюбовалась каменной башней, гордо возносившейся в бескрайнюю синеву неба. Она увидела сверкающую воду плавательного бассейна, окруженного пышной зеленью ухоженного и невероятно красивого сада, прильнувшего к одной из стен дома.
Роке повернул машину налево от центрального входа и направил ее к гаражам. Он остановился, заглушил мотор и вышел из машины.
Энджи раздраженно взглянула на его высокомерное и невероятно привлекательное лицо, когда он обогнул капот машины, открыл дверцу с ее стороны и, подав ей руку, помог выбраться наружу. С тех пор как они покинули Лондон, они вели себя друг с другом подчеркнуто вежливо. И почти не разговаривали. Казалось, дистанция между ними не только не сократилась, но еще больше увеличилась.
Энджи поежилась от прикосновения прохладного воздуха, и Роке, опять же не говоря ни слова, снял с себя пиджак и накинул ей на плечи.
Возможно, он подумал, что ей следовало бы надеть пальто, но она не сказала этого вслух, не желая нарушать молчание, которое стало их постоянным спутником. Перед поездкой она заглянула в свой вещмешок и обнаружила на самом дне бирюзовое трикотажное платье, которое практически не мялось. Она переоделась в него, а остальные вещи, включая ее пальто и зеленую сумку, убрала обратно.
Потому что, несмотря на безрадостное настроение, в котором она находилась, присущее ей чувство стиля не позволило ей выйти на люди в бирюзовом платье и с зеленой сумкой в руках. И все мелочи, которые каждая женщина обычно держит под рукой, отправились в бумажный пакет с фирменным логотипом «Харродс», который она нашла на дне ящика комода. Поэтому она с удивлением посмотрела на гору багажа, который возник, когда они вышли из самолета.
— Твои вещи, — объяснил ей Роке в ответ на ее недоуменный взгляд.
Ее вещи, профессионально уложенные и упакованные в новенькие кожаные чемоданы и сумки известной фирмы, лежали сложенные на заднем сиденье внедорожника. Другими словами, ее перенесли, заперли, упаковали и перевезли в другое место. Ее выселили из ее же собственного дома и заставили покинуть родину, и все это с небывалой оперативностью, которой в два счета мог достигнуть находящийся рядом с ней мужчина, если только это входило в его интересы.
Рядом с Роке, почтительно кланяясь и улыбаясь, возник, как в сказке, невысокого роста мужчина в белой рубашке и черном фартуке. Роке перекинулся с ним парой слов, а затем снова повернулся к Энджи:
— Сокровище мое, знакомься, это Антонио. Он не говорит по-английски, поэтому будь добра к нему.
Его слова больно ударили ее. Разве она могла быть другой с его персоналом? Неужели он и вправду полагал, что она стала настолько строптивой и несговорчивой, что не знала, как вести себя с другими людьми?
Энджи улыбнулась Антонио и протянула ему руку:
— Boa tarde, Антонио.
— Boa tarde, senhora, — с улыбкой ответил на ее сердечное приветствие Антонио. Он затараторил на португальском, заставив Энджи бросить беспомощный взгляд на Роке.
— Он говорит тебе «Добрый день», — пояснил Роке.
— Д-добрый день.
Антонио снова поклонился и принялся доставать из машины их багаж. Роке легонько взял Энджи за талию и повел к дому. Они вошли через боковой вход, но даже здесь полы, выложенные наподобие шахматной доски из черных и бежевых плит, и двери из темно-красного дерева свидетельствовали о неподвластной времени изысканности и утонченности, которой отличался весь дом. Энджи казалось, что она попала в антикварный магазин, потому что каждая вещь, которая попадалась ей на глаза, насчитывала более сотни лет.
Наконец они подошли к главному входу с его впечатляющей двойной лестницей из мрамора и дерева, ведущей на второй этаж. Здесь их ждала какая-то женщина, очень похожая на Антонио. Роке объяснил, что это Зетта, сестра Антонио. Он снова провел тот же самый ритуал приветствия и дал Зетте еще несколько указаний.
И только теперь Энджи поняла, почему Роке повел ее через боковой вход.
Первый и единственный раз он привез ее сюда сразу же после свадьбы, и тогда Роке нес ее на руках в дом через главный вход. В доме, кроме них, никого не оказалось. Энджи заливалась смехом, когда Роке настоял, что он и наверх понесет ее на руках.
На этот раз никакой романтики, обычный боковой вход. Никакого смеха и нежных поцелуев по дороге.
