— Вы увольняете меня, мистер Ланг?
— Да, я увольняю вас, мисс Пейтон. Прошу вас уехать от нас завтра же утром.
— Нет! — завизжала Кэнди. — Нет! Нет! Нет!
Но никто не обратил на нее внимания.
Ким, такая же бледная, как он, старалась оторвать от себя прижимающуюся к ней Кэнди, наконец ей это удалось, но та снова схватила ее за руку.
— Ким от нас не уйдет! Ким не уйдет! Никогда!
Но никто ее не слушал.
— Хорошо, мистер Ланг, я уволена. Больше я не работаю у вас, так что позвольте сказать мне вам в лицо все, что я о вас думаю. По моему мнению, вы недостойны называться отцом. Ваша дочь лишена не только матери, но и отца. Она, если не формально, то психологически круглая сирота. При любой возможности вы отталкиваете ее от себя. Вы живете в заоблачных высях науки, вы такой взрослый, такой важный, такой несгибаемый и такой суровый, и с кем — с ней, с маленьким ранимым существом, находящимся полностью в вашей власти! Уверена, ей было бы лучше оказаться в детском приюте, где она по крайней мере смогла бы общаться с другими детьми и со взрослыми, которые понимали бы ее потребности, чем с вами, с человеком, который смотрит на нее как на пустое место, как на обузу, от которой надо поскорее отделаться!
Оуэн сделал шаг вперед, занося руку, словно хотел заставить ее замолчать. Кэнди отчаянно вскрикнула и нагнулась лицом в колени Ким. Та с трудом оторвала девочку от себя и повернулась к двери.
— Сегодня я соберу вещи, мистер Ланг, и утром меня здесь не будет.
— Возьми меня с собой! — во весь голос ревела Кэнди. — Я не хочу оставаться с ним одна! Я его ненавижу!
И тут неожиданно, в один миг, он весь обмяк, словно из него выпустили воздух, так, что Ким даже напугалась. Он упал в кресло, прижимая пальцы к вискам.
— Вы снова победили, мисс Пейтон, — процедил он. — Даже моя дочь на вашей стороне. Вы смогли приманить ее, хотя никто из домработниц раньше не додумывался до такого способа сохранить себе работу. Тонкий маневр, ничего не скажешь. Могу только развести руками.
Ким прокашлялась и с трудом произнесла:
— Мистер Ланг, вы ошибаетесь, это не маневр. В жизни вашей дочери была пустота, которую необходимо было заполнить, и получилось так, что заполнила ее я.
— Можете отрицать это сколько хотите, мисс Пейтон, но я повторяю: вы меня обошли. И я хочу еще кое-что вам сказать. Я проклинаю тот день, когда впервые увидел вас, день, когда я услышал ваш голос.
Ким, не вытирая слез, струившихся у нее по щекам, вырвала свою руку у Кэнди и бросилась наверх в свою комнату, но девочка не отставала от нее. Прошло много времени, прежде чем они обе наплакались вволю, и вдруг услышали шаги на лестнице. В дверях возник Оуэн. Он молча посмотрел на них обеих. У него был вид человека, который после отчаянной внутренней борьбы смирился с неизбежным. Он устало обратился к Ким:
— Я не могу вас уволить. Похоже, мне от вас так просто не отделаться, как бы я к вам ни относился. Совершенно ясно, что сейчас вы уйти не можете — пока, по крайней мере. — Он повернулся и вышел.
Хэмиш сдержал обещание и опрыскал яблони. Оуэн вышел в сад прогуляться и поморщился.
— Судя по запаху, ты пользуешься каким-то опрыскивателем с серой, да, Хэмиш?
— Точно, Оуэн. В тебе заговорил химик. Это раствор, который защищает деревья от болезней и вредителей. И урожай будет лучше.
Оуэн поблагодарил его за помощь. Хэмиш, стоя на лесенке, приставленной к дереву, крикнул ему:
— А я вовсе не ради тебя это делаю, старик, это все ради твоей домработницы. — Он усмехнулся, глядя вниз на Оуэна. — Ну, какой мужчина устоит перед ее магнетизмом и очарованием?
Оуэн круто развернулся на каблуках и пошел в дом. Хэмиш состроил смешную рожицу стоявшей неподалеку Ким.
— Наверное, я что-то не то сказал, — огорчился Хэмиш. — Я просто пошутил, а он расстроился.
— Ничего страшного, с ним все время так, — недовольно заметила Ким. — Но я вам очень благодарна, Хэмиш, вы сделали за меня мою работу.
— Моя дорогая, — отозвался Хэмиш, — если вы думаете, что сможете привести этот сад в порядок без посторонней помощи, везя на себе дом, малышку, да еще при этом справляться с ее отцом, то боюсь, вы очень и очень заблуждаетесь.
— Ах, я знала, на что иду, когда соглашалась на эту работу, Хэмиш. Я имела представление о том, что меня ждет.
— Вообще, мне кажется, — Хэмиш начал осторожно слезать с лестницы, — что Оуэн слишком много хочет от своих домработниц. Ничего удивительного, что они у него так часто меняются.
Ким пошла искать Оуэна и нашла его в столовой, как обычно.
Он устало поднял глаза от своей работы:
— Что вам?
— Я пришла извиниться перед вами, мистер Ланг.
— За что?
— За все, что я вам наговорила вчера. Мне очень жаль, очень, очень жаль. Спасибо, что не уволили меня.
Он раздраженно пожал плечами:
— У меня не было выбора. Больше мне нечего сказать.
С тем она и вышла.
Утром, когда Оуэн собирался уходить на работу, Ким спросила его:
— Вы не возражаете, мистер Ланг, если сегодня я отвезу Кэнди в школу на машине?
Он ничего не ответил и громко захлопнул за собой дверь, но так как он не сказал «нет», в тот день Кэнди не пришлось идти пешком. Еще она осталась обедать в школе… и на следующий день, и на следующий — но уже с разрешения и за счет своего отца.
Прошло несколько дней, и как-то вечером Ким, набравшись мужества, пошла к боссу, снова рискуя навлечь на себя его гнев. На этот раз она нашла его в гостиной, он спокойно сидел в кресле, вытянув длинные ноги, откинув голову на подушку, и слушал музыку. Вид у него был крайне утомленный, и в душе Ким шевельнулись нежность и даже жалость.
— Что вам нужно, мисс Пейтон? — Он еле шевелил губами от усталости.
Она решила отложить разговор:
— О, ничего важного, мистер Ланг. Это подождет.
— Что-нибудь важное?
— Да нет, я…
— О, прошу вас, заходите, садитесь, подождите, пока закончится музыка.
Совсем смутившись, чувствуя себя неловко оттого, что находится в хозяйской комнате, Ким села на стул, но он, уже не в состоянии вернуться к прежнему умиротворению, указал ей на кресло, стоявшее напротив него. Она повиновалась и пересела. Кресло было очень уютным, но расслабиться она так и не смогла. Оуэн закрыл глаза, и в состоянии покоя он показался Ким совсем другим: красивым, молодым, его обычное высокомерие испарилось, и на лице, под воздействием прекрасной музыки, проступили затаенные теплота и нежность. Ким вдруг захотелось приласкать его, поговорить с ним по душам, но она тут же мысленно отругала себя за неуместные сантименты, которые могли завести ее, бог знает куда.
