— Наверное. Но он точно самый счастливый и волшебный.
И это было абсолютной правдой.
***
Стоя у спуска в подземный переход, я держала в руках билет и смотрела на табло с расписанием электричек. Тимофей написал, что будет с минуты на минуту, хотя в идеале мы уже должны на платформе вместе стоять. А говорят ещё, что девушки вечно опаздывают. Да я на десять минут раньше пришла!
— Привет, — подбежал ко мне со спины парень. — Прости, что задержался. Были непредвиденные обстоятельства.
— Да фиг с ним. Иди билет быстрей покупай, до электрички три минуты!
— Не боись, успеем. В крайнем случае, дождёмся следующую. Она через пятнадцать.
Наверное, Тимофей обладал какой-то особенной удачливостью, потому что ему удалось купить билет меньше, чем за минуту. Куда в этот момент испарилась очередь?
И вот мы сидим в полупустой электричке, друг напротив друга, какой-то мужик играет на гитаре непонятную, но прикольную песню, а я стараюсь согреться, потому что жутко задубела, пока ждала Тимофея.
— Замёрзла? — спрашивает парень. Догадливый какой.
— Да так, немного. Пока ехать будем, согреюсь, — говорю вроде непринуждённо, а в голосе так и слышится: «Согрей меня!».
— Можем ускорить этот процесс, — он садится рядом. — Обнимашки?
Ну разве ему можно отказать? Как вообще можно отказаться от объятий, особенно, когда холодно?
Мы сидим, прижавшись друг к другу, и я волнуюсь только о том, чтобы парень не почувствовал, как быстро колотится моё сердце. А в какой-то момент мне вообще показалось, что у него оно бьётся в таком же ритме. Но это, скорее всего, просто моё воображение.
— Можно вопрос? — я положила голову ему на плечо.
— Задавай, — милостиво согласился он.
— А почему ты с классом не поехал?
— Жданова рассказала? — мне показалось, что он напрягся. — Не захотел. Последний раз, что ли? Потом как-нибудь смотаюсь.
— Ну ладно, — хмыкнула я. — Просто мне всегда казалось, что ты всегда вместе с твоей ви-ай-пи компанией. А тут…
— Раньше я действительно всегда с ними везде ходил. Но сейчас это происходит реже, — он запнулся. — Надеюсь, меня в конечном итоге не выпнут.
— А если и выпнут, что изменится? — сам по себе вырвался вопрос. — Разве быть популярным — так важно?
— Для меня — да. Не было бы этой компании, и я был бы никому не нужен. Ты бы заметила меня, если бы я был непопулярным?
Я задумалась. Его популярность наоборот, казалась мне препятствием, которое невозможно преодолеть. Где это видано, чтобы популярный парень встречался с мышью? Разве что в книжках про такое пишут.
— Я бы в любом случае встретилась с тобой, благодаря Нине Викторовне и всё равно… — я резко замолкла.
— Всё равно что?
Нельзя. Правило; говорим о чём угодно, но не о любви.
— И всё равно бы с тобой подружилась, потому что ты классный.
— Ты тоже классная, хотя сначала показалась мне странной.
Я усмехнулась. Да уж, в тот раз я была настолько счастливой и взволнованной, что практически не контролировала свои слова.
— Саш?
— А?
— Я тебя решать задачи научил?
— Ага, — подтвердила я.
— Тогда научишь меня рисовать графики?
Я рассмеялась. Интересно, какой бы из меня вышел учитель?
Электричка плавно ехала, какие-то люди то и дело приходили и что-то рекламировали, а мы с Тимофеем молча продолжали обниматься. Интересно, может ли электричка ехать вечность?
Но, как бы мне не хотелось, электричка ехала всего час. Уже находясь в метро мы решали, на какой именно каток поедем. Остановили свой выбор на тот, что около ГУМа, так как там красивее и везде огоньки.
— Ты кстати знала, что около Красной площади сейчас что-то типо ярмарки. Карусель такая большая…
— Карусель? — перебила его я. — Блин, давай тогда сначала туда сходим? Ну, пожалуйста!
— Ну, если ты так хочешь…
— Хочу, хочу, хочу! У меня с детства мечта — прокатиться на огромной карусели. Я прокачусь один разок, а потом пойдём на твой каток.
— Что ты меня упрашиваешь-то так? Я же не против. Выходим, наша станция.
Новогодняя Москва — ещё одно чудо света. Всё вокруг в огнях, всё сияет, куда ни посмотри — везде атмосфера праздника. А на ярмарках ещё круче, потому что там ещё и музыка. И сладости продают. И, конечно, огромная карусель, рядом с которой мы сейчас остановились.
— Не верю, что такая как ты никогда не каталась на такой! — Тимофей поправляет сползающую на лоб шапку и улыбается.
— Такая это какая? — прищуриваюсь я. — С детством в одном месте?
— У тебя оно во всех местах, — продолжает ухмыляться. Ну да, ну да. Взрослый такой. Но я-то помню, кто со мной в снежки недавно играл…
— Тем не менее, ты предпочёл поездке с классом на взрослый каток меня с детской каруселью, — напоминаю я. — Так что, будь добр, купи мне билет и наслаждайся моей счастливой физиономией.
— А почему только тебе? — он направляется к контролёру. — Я тоже с тобой прокачусь.
— Ты же не любишь всякие детские штучки и огонёчки, — удивляюсь я.
— Учитывая, что ты один сплошной детский огонёчек, я уже начинаю сомневаться…
— Что? — громче, чем надо спрашиваю я, но Тимофей уже разговаривает с женщиной по поводу билетов. Ну нет, я так просто не отстану. — Что ты имел в виду?
— Только то, что сказал, — почти равнодушно отвечает он и ведёт меня к очереди.
Класс. И как это понимать? Он не любит всякие огоньки и прочее, но начинает в этом сомневаться, потому что я — детский огонёчек. Из-за меня он начинает их любить? Или… Подождите…
Пока я проматывала в голове фразу Тимофея, очередь дошла до нас, и мы расположились на соседних лошадках. Догадка, промелькнувшая у меня в голове, не давала мне покоя, я не могла перестать вглядываться в лицо Тимофея, ища подсказки и подтверждения, но он, словно специально, или не смотрел на меня, или отворачивался.
Карусель закружилась, закружился мир вокруг. И в этот момент я поняла, что либо всё, либо ничего…
— Знаешь, а мне ведь больше не нужны занятия физикой… — начала я.
— И? — в его голосе слышалась улыбка.
— И любовь — это сила притяжения между людьми в результате их взаимодействия, — вспомнила я фразу, из-за которой появилось наше условие.
— И если действия взаимные, то происходит усиление притяжения, — продолжил он. — Догадалась-таки.
Я засмеялась. Ну, конечно. Тимофей раньше меня понял, что условие можно спокойно нарушать, так как оно бессмысленно.
— А знаешь, как увеличить притяжение в десятки раз? — он наклонился ко мне.
Раз. Два. Три.
Сократив расстояние за долю секунды, Тимофей прильнул своими губами к моим осторожно, совсем вскользь, но этого было достаточно, чтобы колени начали дрожать, а голову задурманивало теплым чувством блаженства. Язык тела был куда более действенным и желанным оружием в признании, чем слова. Его губы дарили настоящий водопад эндорфинов.
Я не могла ни о чём думать. Только он. Только мы. Только наш поцелуй. Мой первый поцелуй.
— Я люблю тебя, — отдаляюсь и снова приближаюсь. — Люблю.
— Саша… — шепчет он и снова целует меня, на этот раз увереннее.
А мир продолжает кружиться.
7
Меня с детства интересовал вопрос: «Почему, когда тебе хорошо и весело, время так быстро летит?». Нет, ну правда. Две недели каникул пронеслись мимо меня примерно так же, как поезд проносится мимо остановки. Вжух — и всё.
Зато за две недели я практически в совершенстве освоила целовательное искусство и практически поборола смущение, возникающее, когда Тимофей внезапно целовал меня где-нибудь посреди улицы или на катке. Кстати, о коньках. На каток мы всё-таки сходили. И этот день был обозначен в моём дневнике как «Всемирный день синяков», потому что столько, сколько в тот раз, я никогда не падала. Но к концу всё же смогла сделать что-то вроде ласточки. Подстреленной ласточки.
— Да всё у тебя получится, — успокаивал меня Тимофей, стоя в метре от меня. — Оттолкнись посильнее и всё. Физика, Саша.
