— Удивительно, до чего увлекательное занятие рыбалка, правда, Шура?
— Язвишь, Голубкова? А ведь все это ради тебя!
— Я заценила. Только вот… Шур, тебе самой-то нравится?
— Да, согласна, скучновато. Ничего, сейчас выберем холостых и пойдем в народ. Будешь тренироваться.
В этот момент в бар хлынула целая куча мужиков помоложе, судя по всему, с какого-то бизнес-семинара, о чем недвусмысленно намекали одинаковые бейджики на лацканах пиджаков. Шура воспрянула духом, сползла с табурета и стелющейся походкой двинулась к новоприбывшим. В самый последний момент она подлым образом затормозила и выпихнула вперед Катерину.
Оказавшись перед тремя пухлощекими представителями поколения топ-менеджеров, Катерина несколько опешила, и потому обаятельная улыбка вышла несколько перекошенной.
— Привет! Как вам нравится Москва?
Интонации тоже заслуживали корректировки, это очевидно. Впрочем, топ-менеджеры не оценили бы и записного оратора, будь он в таком же облике, что и Катерина. Все трое как-то воровато заозирались, потом один сбежал, а двое стали преувеличенно сурово пялиться в свои папки с бумагами. Катерина чувствовала себя полной дурой, но в затылок дышала Шура, и потому следовало дойти до конца. Катерина уселась на кожаный подлокотник кресла и прощебетала:
— Меня зовут Катя, а это моя подруга Александра, а вы откуда?
Нет ответа. Топ-менеджеры в легкой панике тыкали в клавиши мобильников, усиленно притворяясь, что Катерина им всего лишь снится. Вероятно, в кошмаре.
Пришлось с позором покинуть поле битвы. Озверевшая от неудачи Шурка пихнула Катерину в бок и велела учиться у профессионалов. В последующие полчаса Катерина уныло наблюдала, как Шурка преувеличенно громко смеется, толкает в плечо какого-то сурового дядьку в блейзере и даже пьет из его бокала, после чего дядька с нескрываемой брезгливостью поставил бокал на стойку и попытался ретироваться. Не тут-то было! Шурка повисла у него на локте, что-то оживленно ему втолковывая. Дядька страдальчески морщился и упорно смотрел в сторону.
Через некоторое время боль в натертых ступнях достигла апогея, и Катерина осторожно сползла со стула, чтобы свалить в туман по-английски. Ей порядком надоело изображать дуру посреди этого бара, от мартини разболелась голова, а подружки… Подружки достаточно взрослые, чтобы самим о себе позаботиться.
По дороге в сортир ее настигла возмущенно пыхтящая Шурка.
— Измельчал мужик, честно тебе говорю! Не понимаю, что это с ними.
— Вероятно, их чистые провинциальные души опасаются встречи с московскими путанами, за которых они нас и принимают.
— Что ты ерунду мелешь…
— ДЕВОЧКИ, НА ВЫХОД!
Шурка и Катерина замолчали и медленно повернулись на голос. Бармен стоял перед ними, как воплощение Рока, а за его спиной высился глыбой мрака плаксивый охранник.
Шурка вздернула нос и смерила бармена взглядом, от которого плавился лед и закипало железо.
— Простите, я вас не совсем понимаю…
— Че ты не понимаешь, мочалка? На выход, кому говорю…
Бармен даже не улыбнулся, не говоря уж об охраннике. Шурка изумленно уставилась на сладкую парочку.
— Вы это нам говорите?
— Вам, вам. Валите по-быстрому и тихо мне тут.
— Парень, ты не понимаешь…
— Дамочка, вам с вашей подружкой лучше уйти.
— Шур, пойдем, а…
— Нет, с какой это стати? У меня там остался джин…
— Считай это бонусом за неудачный вечер, сестренка.
— Что-о?!
Катерина во все глаза смотрела на незабываемое зрелище: растерянная Шурка Либединская. Бармен медленно и неотвратимо надвигался на них, словно лавина с ледника. Катерина схватила подругу за руку.
— Шур… Он считает, что мы — проститутки.
— Чего? Да я ему… я его… Я требую извинений!
В этот момент бармен аккуратно взял Шурку за плечи и повлек к выходу.
— Давай, двигай, сестренка. Это частный отель, мне не нужны неприятности с шлюхами.
— Да ты…
— Не пыли. Все эти слова я знаю. Просто выйди — и уйди.
Катерина торопливо бежала вслед за ними. Охранник зачищал тылы.
Шурка все еще не могла поверить в реальность происходящего.
— Нет, я не понимаю…
— Вы зарегистрированы в нашем отеле?
— Нет, но я…
— Досвидос!
— Отпусти, животное! Я должна поговорить с менеджером! Ты у меня вылетишь с работы без выходного пособия! Придурок! Я напишу в департамент… Вас лицензии лишат…
Тяжелая дверь пожарного выхода едва не хлопнула Катерину по заду. Они с Шуркой стояли в тихом дворике и обалдело таращились друг на друга. Потом Шурка медленно простонала:
— Не могу в это поверить! Голубкова, ты хоть понимаешь, что случилось?
— Да. Мы выбрали неправильную тактику.
— Я что, похожа на проститутку?
— Ну, не то чтобы прямо на проститутку…
— Голубкова!
— Хорошо. Честно говоря, прилично выглядела только Наташка, хотя теперь и ее судьба под вопросом. Мы с тобой вели себя вызывающе.
С этими словами Катерина решительно застегнула пуговицы на блузке. Шурка от злости больно ткнула ее в бок.
— Нет, ты мне скажи, похожа я на проститутку?
— Ты похожа на неудачливую проститутку, которую только что вышибли через черный ход из маленького частного отеля.
— Ах ты… Ты просто ревнуешь. В смысле, завидуешь.
— Нет. Мне дико стыдно, а еще у меня страшно болят ноги. Слушай, чего ты кипятишься? Мы снимали мужиков? Снимали. В чем виноват этот парень? Бдительность — его работа.
— Куда нам теперь идти?
— Куда собираешься ты, не знаю, а я лично вернусь в отель и скажу Наташке, что мы ушли.
— Ноги моей там не будет! Я подожду на улице.
— Хорошо. Я быстро.
Как ни странно, смущения Катерина не испытывала. Наоборот, нечто вроде душевного подъема. Сейчас она предупредит Наташку, а потом пойдет к машине, снимет проклятые туфли и поедет в Макдоналдс за мороженым. Главное — снять туфли.
Погруженная в эти мысли, она обошла отель и решительно толкнула тяжелую зеркальную дверь. Холл встретил ее холодком кондиционера — и неподвижной тушей охранника, воздвигшейся на ее пути.
— Извините, могу я пройти?
— Не можешь. Иди отсюда.
— Я просто скажу подруге, что мы уходим…
— У таких, как ты, тут подруг нет. Все твои на Тверской…
— О, господи… Да посмотрите вы на меня!
— После работы — не только посмотрю, но и пощупаю. А сейчас иди отсюда.
— Я вовсе не…
— КАТЕРИНА?
Она обернулась так резко, что едва не упала.
На лестнице стоял Сергей Куприянов.
