и не вынырнув из омута его взгляда, судорожно захлебывается и давится криком, достигая финала. Он в пару движений догоняет ее, прикусывает больно шею, кончая, и некоторое время еще не разжимает железных объятий, удерживая ее на себе.
Лора, чуть пошевелившись, и придя в себя, тоже не спешит сползать с него, а гладит, гладит тонкими, нежными пальцами лицо, губы, небритые щеки.
И в самом деле, очень искренне ждет ответа.
Глава 14
Джо Хоук всегда себя считал на редкость здравомыслящим (ну, за исключением времен, когда плотно закидывался всем, до чего мог дотянуться), очень приземленным человеком, совершенно не способным терять голову кроме как от бешенства. Да и тогда, большая часть мозга оставалась холодной, умело перенаправляя ярость в нужное русло. Внешне, кстати, он в такие моменты выглядел совершенным отморозком, без тормозов, что было всегда только на руку.
С некоторых пор Джо Хоук на полном серьезе стал считать, что он ебнулся. И даже задумывался, каким образом теперь проходить штатного кретина-психолога. Хотя… Раз уж до этого всего, с его-то веселым прошлым и охренительным настоящим, его допускали до заданий, то, вполне вероятно, что и теперь прокатит. Да и задания, на которые его обычно отправляли, мог успешно выполнить только основательно ебнутый отморозок. Так что, для него работка, для него…
Причина его сдвига сидела рядышком, чинно сложив ручки, опустив глазки – пай-девочка, ебать! Словно это не она буквально десять минут назад извивалась на нем и так сладко, так заводяще стонала, заставляя звереть и хотеть еще больше.
Джо понимал, что его несет. Что он вообще нихрена сейчас не соображает. Вернее, соображает, само собой. Но не тем местом.
Например, решает в какой отель ее сейчас отвезти, чтоб и тихо, и ей понравилось. И чтоб там ни ее, ни его не знали. Чтоб не сдерживаться.
Ему бы голову включить, довезти кошечку до дома, как и собирался изначально, и свалить в закат. Найти какую-нибудь шмару и до утра драть ее так, чтоб потом стоять не могла. Вымещая злость.
На себя злость. За то, что сдержаться не может. За то, что, словно подросток, реагирует на Китти таким стояком, что им можно стены долбить.
Тридцать пять лет! Ему тридцать пять лет! Да его ровесники, те что живы и не сторчались, через парочку лет уже имеют все шансы внуков воспитывать!
А он, вместо того, чтоб все проанализировать (как всегда делал обычно!), включить мозг, наконец-то, творит такую херню, загоняет себя, брата, ее, в такую яму, из которой потом без потерь не выбраться!
Это какое-то блядское раздвоение личности, какое-то затмение.
И, самое хреновое, что, даже понимая, что творит хуйню, понимая, что нельзя так делать, что она этого не заслуживает, Пол этого не заслуживает, Джо остановиться не мог.
Не теперь. Только не теперь.
Кошечка, как всегда, подчиняется, сидит тихо, вопросов даже не задает больше, лишь иногда косится на него. И глаза у нее такие, что хоть опять останавливайся.
Ниче, ниче… Скоро приедем…
Да, Джо Хоук основательно сдвинулся башкой.
Еще тогда, когда искал ее по всей Атланте. Тогда, когда не мог выкинуть из головы.
И окончательно, бесповоротно ебнулся, когда не смог остановиться ночью, возле ее квартиры.
И когда смотрел, как нацеловывает ее шерифчик.
Ох, как он взбесился! И потом, когда она выбежала из дома, к машине, он отчего-то решил, что она к нему бежит, к шерифчику.
И рванул к ней. Тоже не думая, вообще мозг отключив.
Когда ехал забирать девчонку у этого козла, ее папаши, радовался, надо признать. Радовался, что сейчас хоть пар выпустит чуток. Хоть отпустит его.
Но… Мужик оказался слабоват, Джо даже не запыхался…
Только завелся еще больше.
Потом, чтоб успокоиться, тяпнул бурбончика, и даже решил, серьезно решил поговорить. Как раз по пути домой.
Поговорил. В очередной раз охренительно поговорил. И еще собирался продолжить разговор.
Да, если так дальше пойдет, то не пройти ему штатного психолога.
* * *
Пол помялся перед дверями, потом нерешительно постучал. Услышал легкие шаги, потом шуршание, как будто спешно натягивали одежду. Он торопливо сказал:
– Рэйчел, это я.
– О, привет, Пол.
Он немного подвис, разглядывая голые коленки, тонкие щиколотки, потом сообразил поднять взгляд, и опять замер, уставившись в голубые, невероятно прозрачные, глубокие глаза.
Охренеть, какие глаза, как же он раньше… Да он вообще раньше не…
– Пол?
Рэйчел удивленно и растерянно улыбнулась, смущенно запахивая посильнее на груди просторное домашнее платье. Пол как-то отстраненно проследил за ее тонкими пальцами, застегивающими пуговки повыше, с усилием поборол в себе внезапное желание одним движением распахнуть эту тряпку, так, чтоб пуговицы брызнули в разные стороны.
Какого хера она застегивается под самое горло? Какого хера прячется от него?
Осознав, что отчего-то очень сильно разозлился и завелся, Пол чуть пришел в себя, незаметно выдохнул. Он же зачем-то пришел… Зачем?
Рэйчел, неловко переминаясь босыми ногами, ждала ответа, не подозревая даже о его таких странных по отношению к ней мыслях.
– Это… ты как вообще?
– О! Спасибо! Все хорошо! И спасибо за Софию!
– Да это не мне… Я-то че… Можно?
– Ой, прости, прости пожалуйста! – Рэйчел торопливо отошла в сторону, пропуская его. – Проходи! И не говори, что ты ни при чем! Боже мой, я так тебе благодарна за поддержку, Пол! Так приятно осознавать, что есть еще люди, которым не безразлична твоя судьба!
– Как там София?
– Она в восторге! Ей на ранчо нравится гораздо больше, чем в спортивном лагере. Бет – просто сокровище, все время с ней. Как ты хорошо придумал, Пол!
– Да я ниче не придумал… Это все Бетти… Она сама…
– Пол! – Рэйчел жестом пригласила присесть, но Пол помотал головой:
– Я только узнать, как ты. Может, надо
