если говоришь таким тоном изо дня в день. Виктор Николаевич слушал Антона, который так и не ответил на вопрос. Это был короткий доклад подчинённого отсутствующему шефу. – Меня не было больше двух лет, и я хочу знать, что ты без меня наруководил. Срок доверенности заканчивается через полгода, но я намерен вернуть свою должность раньше. Сейф открой.
– Там нет ничего для вас интересного.
– Антон, не будь ребёнком. Это мой кабинет, моя компания, я хозяин. Я многое знаю, о многом догадываюсь, мне есть, что тебе сказать. Ты должен понимать, что я пришёл не с пустыми руками. Мне вызвать слесаря?
– Не надо. Я открою.
– Знаешь, я не удивлён твоим отношением к себе, но упечь меня в дом инвалидов вместо реабилитационного отделения было жестоко даже для тебя. Ты не мог помочь мне за мои же деньги? Как я после этого должен поступить с тобой? За бессердечность и подлость нет статьи, но тебе не избежать наказания.
– О чём вы? – спросил Антон, набирая код сейфа.
– Я не мог двигаться, не мог говорить, но я слышал, и голова у меня работала. Ты сказал, увозя меня в дом инвалидов: «Настало моё время». Теперь настал и мой час. Удобнее и дешевле было тебя убить, но это было бы просто. Ты должен мне слишком много, а я не намерен прощать эти долги, – сказал Каменский, поворачиваясь в кресле к сейфу. – Да ты у нас богатый Буратино, – говорил он, разглядывая содержимое сейфа. – Конверты с деньгами на моё имя. Ты думаешь, я поверю в эту глупость?
– Они законные. Это прибыль за прошлые годы.
– Ты же не хочешь убедить меня в том, что ждал моего возвращения? – усмехнулся Каменский. – Держи. Это тебе что-то вроде выходного пособия, – сказал он, посылая через стол корешок долларов. – Следующий разговор будет после аудиторской проверки, тогда же решится и твоя судьба. А пока ты не уволен, являйся на работу вовремя. Ничего личного. Всё в пределах закона. Я хочу вернуться к должности без чужих грехов и долгов. О своих счетах на время забудь. Твоя жена, которую ты пристроил на работу, в доле с тобой?
– Ксения работает в компании полгода. У неё определённые обязанности и зарплата, согласно штатному расписанию. Мне её упрекнуть не в чем, но она собиралась сегодня написать заявление на увольнение.
– Пусть зайдёт. Я хочу с ней познакомиться и увидеться с внуком. Я не спрашиваю, как живётся Максиму потому, что правды от тебя не услышу. Моя машина с водителем где?
– Машину продали, водителя уволили. Я сократил штат сотрудников, – сказал Антон. – Вы можете пользоваться моим авто. Оно служебное, а не личное.
– Содержать машину за счёт компании, которая находится под собственной задницей – это на тебя похоже. В приёмной парень из моей охраны, передай ему ключи, а сам займись документами для проверки.
– Что с Ксенией Березиной? Увольняем?
– До окончания проверки мы никого не увольняем, а тебя от руководства я отстраняю. Занимайся текущей работой, не принимая решений. Свободен. Я просмотрю содержимое твоего ларчика.
Антон вышел из кабинета и только в коридоре перевёл дух. Он не был готов к встрече с человеком, которого считал трупом. Ему стоило обдумать свои дальнейшие действия. Он направился в кабинет, который занимала жена.
– Ты хотел напомнить мне о заявлении? – спросила Ксения. – Я заходила в приёмную, но сказали, что ты занят. Кто этот человек?
– Охранник Каменского. Шеф просил тебя зайти к нему, – ответил растеряно Антон.
– Не поняла. Откуда он взялся и почему ты мне не говорил о нём раньше?
– Это конец, – не слыша вопросов жены, говорил Антон, меряя шагами кабинет. – Ни денег, ни работы, а в перспективе тюрьма. И всё из-за какого-то старого козла, который исчез, а потом появился, как приведение. Радуйся, твой муж нищий уголовник.
– Чему радоваться? Хотя, если тебя посадят, я получу развод, и Максим останется либо со мной, либо с дедом.
– Дура! О чём ты думаешь? Нашла время издеваться. У нас прокурорская проверка, а дальше аудиторская.
– Это ты дурак. Я тебе говорила, что доиграешься, но ты не хотел слушать. Если в компании нет финансовых нарушений, чего ты боишься? Жди результатов проверки, а мы будем готовиться к переезду.
– Переезд временно отменяется. Будете ждать результатов вместе со мной.
– Ошибаешься. Я прямо сейчас познакомлюсь с дедом Макса и попрошу взять внука временно под свою опеку, а сама сниму комнату.
– Делай что хочешь. Можешь поставить в церкви свечку. Ведь если меня посадят, ты, действительно, получишь и Макса, и развод. Что я не предусмотрел? Как мог допустить такой финал?
– Я получу и то, и другое, даже если тебя представят к ордену, – ответила Ксения и направилась в кабинет Каменского Виктора Николаевича. – Что мне делать дальше? – задала она вопрос.
– Собирай вещи, и переезжайте с Максимом в мою квартиру. Ты её видела. Места хватит всем. Будешь готова – позвони. Олег за вами приедет.
– Максим ваш внук, а я вам чужая. Зачем переезжать мне?
– Ты мать моего внука, а значит член семьи. Мне глубоко наплевать, что по этому поводу будут говорить в компании или соседи. Ты теперь мне, как дочь. Смирись, – грустно сказал он.
Жизнь в квартире Антона, теперь напоминала «извержение вулкана». Он приходил после полуночи, нетрезв, злой на весь белый свет и засыпал ближе к утру. Через два дня Ксения с Максимом переехали в квартиру деда, забрав только свои вещи. Антон не возражал. Он понимал, что «бороться» с Каменским больше нет смысла. Через три недели проверка закончилась, Антона взяли под стражу. Ксения навестила его в изоляторе.
– Спасибо, что пришла. Сестра присмотрит за квартирой и сделает всё, что нужно. Столько хотел сказать, а сейчас растерял все слова. Максима не бросай, дед не вечен, и прости меня за всё, – говорил он грустно, но она не верила в искренность сказанного. Этот тон разговора напомнил ей осень две тысячи шестого, когда они только познакомились. Это была очередная роль жертвы.
По решению суда, который состоялся в феврале, Антону дали три года колонии. Заседание было открытым, но Ксении на суде не было.
Ксения с Максимом уже месяц жила в квартире Каменского. Перед тем, как переехать по новому адресу, она поговорила с хозяином квартиры.
– Виктор Николаевич, единственное, о чём я вас прошу – это не баловать Максима. Есть вещи, которые он хотел бы иметь, но они бесполезные и ненужные. Он об этом знает, но не хочет отставать
