Дженифер смотрела, как Бертолд неторопливо вышагивал к серебристому пикапу, оставленному поодаль под деревьями на лесной дороге. Ну и походка! Движется, как снежный барс! — подумала она в тот момент.
Обернувшись, мужчина небрежно отсалютовал ей и крикнул:
— Спасибо за прогулку, Джен! Ты отлично перелезаешь через изгороди! Привет родственникам хозяина романтической хибары.
Непрошибаемый Бертолд Гринвуд! Про родственников хозяина, которые якобы могут нагрянуть, она специально сказала, чтобы подзадорить его немного. А он уходил как ни в чем не бывало...
Ей впору было крикнуть: остановись, ни сам Джефф Страуб, ни его родственники здесь в ближайшие дни не появятся. Но она произнесла ему вслед совсем другое:
— А ты передавай привет героям-пожарникам!
Ей почему-то хотелось, чтобы ее слово оказалось последним.
Шум мотора давно затих, а она все стояла на том же месте, охваченная потоком чувств и тревожных мыслей.
Затем постепенно пришла в себя, упрямо тряхнула головой и прогнала прочь досаду. Отлично, отдохнула на целую жизнь вперед, пора приниматься за дело.
Вот теперь она сядет в романтической хибаре, как назвал этот дом Бертолд, и примется за очерк. Шеф хотел сенсации? Будет сенсация! Хотел романтики? Ее в этом лесном краю хоть отбавляй! И нечего бесконечно думать о Бертолде Гринвуде! Честное слово, хватит!
В конце концов, кто он ей? Она его толком-то не знает. Знакомы были когда-то, в юные годы, ну и что? В те времена из этого так ничего путного и не вышло. И кто сказал, что теперь, когда у каждого из них за плечами осталась значительная часть пройденного жизненного пути, они должны быть вместе?
Короче, Бертолд Гринвуд — это просто ее давнишний знакомый, не более. Как жили они врозь пятнадцать лет, так и еще сто следующих проживут.
Правда, — и в этом Дженифер не могла себе не признаться — была одна тонкость интимного характера. Никогда ей не встречался мужчина настолько привлекательный физически. Все то короткое время, которое она провела рядом с ним — в баре, в машине, в лодке и на лесной тропе — ее буквально пронизывали токи желания. Да-да, она, помимо своей воли, думала о возможной физической близости с ним...
Вместо того чтобы сдержать слово, данное самой себе, и сесть за работу, Дженифер надела джинсовое платье и сварила кофе по-турецки. Затем отрезала три куска сыра, намазала булку маслом без холестерина, соорудив, таким образом, грандиозный сандвич, и устроилась в глубоком, уютном кресле, обложившись книгами.
Хозяин дома был заядлым книгочеем. В шкафу и на полках в гостиной она обнаружила несколько мистических романов, детективы, три или четыре научных трактата о поведении животных в естественных условиях, руководство по выращиванию ирисов и множество других книг... Чтение одних только названий на корешках могло занять ни один час.
Ирисы всегда привлекали Дженифер своей оригинальностью, необычностью. Поэтому прежде всего ей захотелось снять с полки и открыть книгу об этих цветах. Потом она перешла на мистический роман, заскучала над ним и закончила день в обществе трактата о том, как спариваются каланы, то есть морские выдры, млекопитающие семейства куньих.
Каланы эти ей никогда не встречались ни в естественных условиях обитания, ни в каких других. Зачем нужно было знать об их любовных утехах? Но она все же с интересом пролистала сто страниц, посвященных этим представителям фауны, и доела сандвич с сыром, запив его остывшим кофе.
Вот тебе и ужин с родственником лесника Джеффа! — подумалось ей. Не нужно было отпускать Бертолда Гринвуда, тогда пришлось бы всерьез что-то готовить, вот и поела бы сама от души!
Ее мысли нет-нет да и снова возвращались к этому человеку. Каким был бы их совместный ужин? Как бы мистер Гринвуд повел себя? А может, взял бы, да и пригласил ее в компанию к своим героическим коллегам, которые, прежде чем отправиться восвояси, могли отмечать победу над лесным пожаром...
В доме не было ни телевизора, ни радиоприемника, ни конечно же телефона. Дженифер была оторвана от всего остального мира, от его суеты, от информации пополам с рекламой. Вечером она сидела на крыльце, дышала лесным воздухом, не сравнимым ни с каким другим, смотрела на озеро, вода в котором чернела прямо на глазах.
Солнце село, небо погасло. Но вскоре в нем проклюнулись безмятежные звезды, сначала бледные, потом сочные, яркие. В траве запели цикады. Боже, как все-таки хорошо, что она приехала сюда! Какой замечательный подарок сделал ей ни с того ни с сего шеф!
В эту ночь она уснула, мысленно улыбаясь Бертолду, которого представляла растянувшимся на корме лодки.
Спала она все же беспокойно, ворочалась, ей снились королевские змеи, помпоны на домашних тапочках, превращающиеся в птенцов коршуна, юный Бертолд, каким он был на последнем курсе колледжа, окруженный русалками, сидящими в креслах-качалках. Волосы и рыбьи хвосты этих девиц влажно блестели. А сами они на разные голоса исполняли что-то заунывно-тягучее. Наверное, это была «Песня озерных глубин»...
Проснувшись утром, Дженифер не захотела сразу вскакивать, а еще некоторое время нежилась, раскинувшись на постели.
День обещал быть жарким, и, хотя часы показывали всего лишь десять, в доме становилось душно. Она поняла, что все равно больше не заснет.
Второй день подряд Дженифер отсыпалась, постепенно освобождаясь от хронической усталости. Выполняла, таким образом, рекомендацию своего психоаналитика, доктора Бергмана.
Его услугами она стала пользоваться, после того как заметила, что по любому пустяку готова плакать и раздражается, даже если в супермаркете окружающие смотрят в ее сторону больше трех секунд.
Доктор Бергман, невысокий толстячок, очень терпеливо выслушивал жалобы Дженифер. В его глазах всегда светилось сочувствие, а губы держали нежную понимающую полуулыбку. Ей нравилось приходить к нему, она даже чувствовала, как между ними образовывается некая энергетическая связь, и душевное тепло доктора переливается в нее, измученную и уставшую, ласковой, приятной волной.
Главный совет, который дал ей психоаналитик, был следующий:
— Милая Дженифер, смените обстановку и тогда увидите, что с вами произойдет!
Она открыто не возражала, но развела беспомощно руками в ответ, мол, об этом даже невозможно подумать, много работы, тысяча обязанностей, как же можно вдруг все взять и бросить... Доктор только понимающе, грустно улыбался.
И, надо же, ее шеф, мистер Гопкинс, словно услышал главный совет доктора Бергмана! Отправил ее писать о лесном пожаре, а потом сказал, что она может не спешить и немного отдохнуть наедине с собой в этом лесном краю?
