подобрать правильные слова.
— Тогда, что не так, маленькая? Почему так резко поменялись планы?
Мужчина внимательно смотрит на меня. Чувствую его взгляд на своём лице, но боюсь посмотреть в ответ. Если встречусь взглядом с его ярко-голубыми глазами, буду захвачена в плен и утону.
— Генрих, ты приглашал меня на пару дня. Пара дней — это два дня. Сегодня второй день. Нужно и честь знать, — уклончиво отвечаю я.
— Вика, а если я попрошу остаться, — с надеждой в голосе, спрашивает Генрих.
— Нет, нам с Оленькой нужно домой. Мне нужно обо всем подумать… И попытаться принять правильное решение. Рядом с тобой мне сложно даже думать, — отвечаю я.
Ну, зачем я ему это сказала. Что за дура… Всю жизнь сначала говорю, потом думаю. Мама всегда за это ругала. Наверное, мало ругала, если в тридцать дурой осталась.
Я не надеюсь на то, что Генрих меня поймёт. Макс не понимал никогда и всегда делал так, как хотелось ему. У Генриха тоже есть неплохой шанс сделать по-своему. Выбраться отсюда и не попросив помощи у меня шанса нет. Даже такси вызвать не смогу, налички нет, с собой только карточка, а таксисты в глубинке требуют наличку. Поэтому ответ Генриха ставит меня в тупик.
— Хорошо, Вика. Сейчас пополдничаем, соберёшь вещи, и я вас отвезу к бабушке. Ты так хотела, Виктория?
Я обалдело смотрю на Генриха и ничего другого, как «спасибо» сказать не могу. Генрих улыбается и прижимает меня к себе:
— Всё хорошо, моя маленькая, я всё понимаю. — Он невесомо прикасается губами к моей щеке. — Всё хорошо, Вика, всё правильно. Я немного тороплю события. Нестерпимо хочу, чтобы ты была рядом. Только со мной… Только моя… Рядом навсегда…
Обалдело смотрю на него. В голове роятся кучи вопросов, сменяя друг друга с космической скоростью, но ни на один из них я не нахожу внятного ответа. Смотрим друг другу в глаза, растворяясь в этом взгляде. Вокруг, мне кажется, даже воздух дрожит от напряжения. Я не выдерживаю первая и отвожу взгляд. Генрих же не отпускает меня, а прижимает мою голову в своей широкой груди. Боже, как хорошо рядом с ним. Мне так хорошо ещё никогда не было…
Глава 10
Генрих
Вика просит отвезти её домой. Ужасно не хочу это делать, но понимаю, она права. Я слишком давлю на неё, тороплю события, словно боюсь чего-то. Пусть она немного побудет наедине с собою и со своими мыслями. А я всегда буду рядом. Она ещё не готова кардинально всё поменять в своей жизни. Ведь ещё и сто часов не прошло, как она от бывшего ушла.
Вещи Виктория собирает намного быстрее, чем ей удаётся убедить Оленьку домой поехать. Девчушка уезжать не хочет. Ей очень нравится компания Ромки и Элен. Да и мои племянники не готовы отпустить Оленьку. Приходится пообещать, что Оля обязательно ещё приедет к ним в гости.
Подъезжаем к бабушкиному дому. Машина едва успевает затормозить, как Вика готова вылететь из неё, словно это её последний шанс сбежать, в последний момент успеваю схватить её за руку.
— Пусти, — резко говорит Вика и пытается вырвать руку.
— Объясни, что происходит? Что я сделал не так? Я тебя чем-то обидел? — пытаюсь уяснить я.
Но Вика не отвечает на мои вопросы, а лишь бросает:
— Света в окошках нет и дверь подперта снаружи доской. Бабушка так не делает…
Вразумительный ответ Вики меня настораживает.
— Вика, сначала пойду я. Пообещай, что не понесёшься впереди, — смотрю на свою девочку строго и внимательно. — Помоги вылезти Оленьке и спокойно подходите. Договорились?
И отпускаю руку лишь после её утвердительного кивка в знак согласия. Вылезаю из машины и направляюсь к дому по заснеженной тропинке. «Снегопад был вчера после обеда и шёл всю ночь, значит бабушка из дома не выходила со вчерашнего дня», — поясняю я сам для себя.
Сейчас уже сумерки, а в окнах, действительно, даже не брезжит свет, словно в доме никого нет. Где Клавдия Ивановна? Поднимаюсь на крылечко и убираю широкую доску, служившую подпоркой двери снаружи. Делаю шаг в коридор. Темнота, хоть глаз выколи.
— Выключатель справа у двери, — говорит Вика. Девочки подошли и послушно стоят на крылечке, старшая держит младшую за руку.
— Стойте там, я вначале всё сам осмотрю, — настойчиво прошу я, а сам вытаскиваю из кармана телефон и включаю фонарик. Щёлкаю выключателем. Безрезультатно, свет не загорается.
— Наверное, пробки выбило, — поясняет Вика, — щиток в углу справа.
Дверь в дом тоже закрыта, но на щеколду, такую изнутри не откроешь. Открываю дверь и вхожу внутрь. В доме тишина и холодно. Явно бабушка печь не топила сегодня.
— Клавдия Ивановна, — зову я бабушку.
Из дальней комнаты доносится шорох и голос бабушки:
— Приехали, касатики. А я уже сутки сижу без света, без дров, без газа. Даже чаю согреть не на чем. Хорошо хоть в маленькой комнате тепло ещё. Думала околею совсем на старости лет.
Пока бабуля на ощупь идёт к нам, я успеваю разобраться в щитке и включить свет. Вика бежит за дровами в сарай, возвращается с большой охапкой.
— Бабулечка, а где все дрова? У нас ведь почти полный сарай был. А сейчас совсем мало осталось? — спрашивает Вика, помогая бабушке затопить печь, приносит ещё дров к стояку в комнате Оленьки.
— Касатики, так вчерась, ближе к вечеру, Мишка с братом наведались за дровами, заявив, что мне в доме престарелых дрова не нужны будуть, а им пригодятся. Я возмущаться стала, так они меня и подпёрли, да ещё свет и газ перекрыли, чтобы думалось легше.
Мне это совсем не нравится. Как я должен оставить здесь Вику. Выхожу на улицу, обхожу дом и замираю от увиденного. У дальнего угла дома изрядно натоптано и что-то валяется. Решаю посмотреть. Подхожу ближе, лежит ворох старой одежды, от которой исходит сильный запах бензина. Эти придурки хотели поджечь дом? Или это у них в плане, когда все дрова вывезут? Или просто для устрашения?
Набираю 102 и прошу сообщить номер участкового, вкратце обрисовывая ситуацию. Дежурный оказывается догадливым, нужный номер телефона находится быстро. Перезваниваю участковому. В этот момент на улицу выходит Вика, и пытается уверить меня, что всё хорошо, дальше они сами справятся. Как же!.. Так я и уехал… Объясняю участковому проблему, предупреждаю, что дежурному я уже позвонил и прошу подойти побыстрее.
Участковый прибегает достаточно быстро, видно живёт недалеко, но до его прихода я успеваю объяснить всё Виктории, однозначно дав понять, что здесь я их одних не
