обязательно белое платье, лимузин и медовый месяц в Турции. От последнего нам
пришлось благоразумно отказаться - такой роскоши мы с Павлом позволить себе
не могли. Но в остальном мы решили придерживаться намеченного плана и
копить, копить и еще раз копить. У Паши это получалось неважно, родители его
всегда баловали и экономить так и не приучили. Так что большая часть бюджета
предстоящего события ложилась на мои плечи. Но с моими скромными, почти
аскетическими взглядами на жизнь - зачем покупать то, что тебе в принципе не
нужно? - я могла с трудом, но справиться с поставленной передо мной задачей.
***
Первого сентября я тряслась так, как не тряслась на экзаменах в пед. институте.
Нервно улыбалась, отвечала зачастую невпопад и дико волновалась, когда
пришлось - по просьбе Инны Эдуардовны, с недавних пор моей лучшей подруги -
спеть "Учат в школе" перед сотней уставившихся на меня глаз.
Детки мои были радостные, возбужденные, смущенно мне улыбались и просили
сделать совместное селфи - на память. В итоге я была запечатлена на около
двадцати, а то и тридцати фотках - смущенная и улыбчивая, хохочущая и
оторопелая, веселая и усталая.
К вечеру я не чувствовала ног - Инга уговорила меня нацепить ее туфли на
шпильках и теперь мои ступни отчаянно молили о массаже или, на худой конец, о
расслабляющей ванночке с ромашкой. Я же, проигнорировав их вопль о помощи,
быстренько сварганила себе бутерброд с сыром и петрушкой и засела за учебники.
В восемь приехал Пашка с шампанским, яблоками и сыром. Мы выпили за мой
дебют в качестве школьной сольной певицы - тоже мне достижение! - и следом - за
первоклашек, которых мне доверили на срок в пять лет.
Я даже прослезилась, в миллионный раз осознав всю тяжесть возложенного на
меня бремени, и все же приносящего столько удовольствия и радости.
Кто-то имеет одного или двух детей, а у меня их - целых двадцать шесть. Подумать
только!
***
Школьные будни проходили в суете и накоплении опыта.
Я открывала детям что-то ранее ими неизведанное, что-то совершенно новое, а
они - дарили мне свои улыбки и глазенки, удивленные, восхищенные, полные
обожания. Я ценила каждую минуту, проведенную с ними. Придумывала какие-то
внеклассные занятия, ходила с ними на оперетты, устраивала чаепития - с
родителями и без, ставила спектакли, в которых они самозабвенно участвовали.
Мы играли и хулиганили, сооружали настоящий замок из картона, а потом
заселяли его картонными персонажами из сказок, шили мягкие игрушки, клеили
и мастерили, рисовали и вырезали.
Зараженная их искренностью и жаждой знаний, я ощущала себя победительницей.
Словно пробежала марафон или преодолела вершину Эвереста.
Никогда еще я не чувствовала себя настолько счастливой.
Но однажды в моей жизни появился ОН...
***
На пол третьего был назначен педсовет - Наталья Дмитриевна выдвигала какие-то
идеи насчет школьной столовой и приближающегося Дня Учителя - поэтому я
уладила все дела с театром - в субботу мы собирались с ребятами на спектакль
"Золотой ключик" - и спокойно, без так свойственной мне в студенчестве истерии
направилась к школе, решив пройтись пешком.
День выдался золотисто-солнечный, наполненный пением птиц и шелестом
опавших листьев. Улицы после прошедшего утром дождя влажно блестели.
Я слушала музыку в наушниках и прокручивала в голове возможные варианты
предстоящего родительского собрания, когда заметила волочащиеся по асфальту
шнурки.
Черт! Вечно с ними так.
Пока я воевала с тяжелыми армейскими ботинками, которые служили мне верой и
правдой последние пять лет, из сумки вывалился сверток с полдником - из
экономии я старалась питаться тем, что приносила сама из дома. Я наклонилась,
чтобы поднять его, и услышала какой-то отдаленный звук, похожий на мчавшийся
мотоцикл или... хм, истребитель, что ли?
Не успела я посмеяться над своими глупыми догадками, как мимо меня пронесся
на большой скорости белый "ягуар", окатив меня с головы до ног мутной водой из
лужи.
Я ахнула и медленно-медленно, стараясь глубоко дышать, опустила глаза. И
замерла в немом потрясении - мои блузка с пиджаком и юбка были мокрыми
насквозь.
Пакет с едой я выкинула в ближайшую урну.
В кабинет директора я вбежала вся мокрая - в прямом смысле этого слова. Наталья
Дмитриевна, стоявшая недалеко от двери и что-то рьяно вдалбливающая моим
коллегам, замолкла и, оглядев меня с ног до головы, не преминула заметить:
- Никакой дисциплины в этой школе. Дети опаздывают, учителя опаздывают.
Постеснялись хотя бы приходить в таком виде, Александра Юрьевна.
- Извините. Я могу…
- Ох, уж сядьте наконец, - нетерпеливо махнула она рукой. - Не хватало еще всем
ждать, слушая ваши объяснения. Семеро одного не ждут, - добавила она.
Коротко кивнув, я сняла мокрый пиджак, прошла к свободному стулу и села,
положив пиджак на колени.
Настроение было препаршивое.
Открыла блокнот и украдкой, из-под ресниц, оглядела коллег. Все увлеченно что-
то строчили в своих тетрадках, Инна Эдуардовна, шепнув мне "Держись. Она
сегодня чрезвычайно злая", тоже уткнулась в свои записи.
И тут я заметила директора - раньше я видела его пару раз и то мельком. Он сидел,
практически развалившись в огромном кожаном кресле, с некоторой ленцой
внимая разглагольствования Натальи Дмитриевны и крутя в длинных нервных
пальцах карандаш.
Дорогой костюм, золотые часы, идеально ухоженные волосы (уж не в салоне ли
постарались?), чертовски мужественное лицо с непривычно яркими для мужчины
голубыми глазами.
Хм. С подобной внешностью да на страницы глянцевых журналов или в каких-
нибудь романтических мелодрамах сниматься, но уж никак не сидеть в этом
душном кабинете и слушать нескончаемый поток недовольства и замечаний от
вездесущей Натальи Дмитриевны.
Словно что-то почувствовав, Максим Георгиевич выпрямился, обвел скучающим
взглядом присутствующих и остановился на мне.
Наши глаза встретились.
