Кира взяла мобильник и набрала номер отца.
— Я не могу поверить, что ты говорил серьезно, — произнесла она, как только он поднял трубку. — Неужели ты мне угрожаешь? Я столько лет не жила в Бараке, я уже семь лет не была…
— И все же ты — бараканка. И я был с тобой очень терпелив. Я разрешил тебе закончить обучение в Штатах, но теперь пришла пора вернуться домой.
— Барака — не мой дом! — она быстро затормозила, чтобы не врезаться в грузовик.
— Ты родилась в Атике и провела здесь детство.
— Да, до четырех лет. — Возможно, она и родилась в Атике, столице Бараки, где все здания выкрашены в белый цвет, а улицы узкие и изогнутые, но сама девушка была англичанкой, а не бараканкой. И все ее представления о родине были воспоминаниями гостя, приехавшего на каникулы.
Эти визиты нагоняли на нее ужас. С каждым годом прав становилось все меньше, а общение с людьми все короче. Отец поставил себе цель: сделать из нее идеальную бараканскую женщину — красивую, умелую и покорную.
— Я никогда не вернусь, — решительно произнесла девушка, медленно говоря по-английски и повторив это по-арабски. — Я бы скорее умерла, чем вернулась.
На один момент Омар аль-Иссидри замолчал, а потом произнес жестким и холодным тоном:
— Будь осторожней со своими желаниями.
И повесил трубку.
Омару аль-Иссидри не понравилось бы, чем занимается его дочь.
Шейх Кален Нури наблюдал, как красивые девушки, одетые в топики, обтягивающие крепкие груди, и короткие белые шорты, танцуют на стадионе.
Взгляд Калена скользил по рядам молодых женщин, не обращая на них ровным счетом никакого внимания. Его взгляд был прикован к брюнетке в последнем ряду. Кира аль-Иссидри. Дочь Омара.
Ее отец был в ярости, когда четыре года назад она из Англии переехала учиться в Штаты.
Интересно, что бы сделал Омар, если бы узнал, что его дочь выставляет напоказ свое тело перед шестидесятитысячной аудиторией?
Кира аль-Иссидри была в беде.
Еще немного — и ей станет плохо.
Но отнюдь не солнце тому причиной: она поняла, что никогда по-настоящему не знала своего отца. Если он действительно решит выполнить свое обещание, ей негде будет спрятаться, некуда бежать.
У ее отца было слишком много денег и слишком большие связи. Омар аль-Иссидри, правая рука султана, имел в своем распоряжении все ресурсы Бараки. И если он захочет, чтобы она вернулась домой, у нее не останется другого выхода.
Кира заставила себя сосредоточиться на привычных движениях танца, но угрожающий голос отца продолжал звенеть в ушах.
Кира подставила лицо солнцу и попыталась забыть об ужасном предчувствии, которое терзало ее.
Через несколько часов после окончания игры, Кира стояла на балконе дорогой квартиры с бокалом вина.
Владелец команды, который платил девушке, редко просил ее о чем-либо, и Кире пришлось отправиться на его вечеринку.
Теперь она стояла на балконе и пыталась расслабиться. Но угроза отца заглушала любые мысли. Он поклялся привезти ее домой силой. Поклялся заставить ее выйти замуж.
Что же ей теперь делать?
Омар аль-Иссидри служил султану Бараки уже четырнадцать лет. У ее отца были власть, связи, богатство.
Кто согласится помочь ей? Кто захочет рисковать своей жизнью?
День был невероятно длинным, и теперь она словно заперта на этом балконе, оглушаемая рок-музыкой и громким смехом богатых мужчин, соблазняющих красивых женщин.
Кире не следовало сюда приходить. Эти люди были совершенно непохожи на нее.
Кира устала и была подавлена. Спокойно. Думай позитивно. Ничего плохого не случится. Все хорошо.
Кира ненавидела подобные вечеринки. Жара, шум, запах ликера и непонятное веселье лишали ее присутствия духа. Они напоминали ей прошлое.
— Только не прыгайте вниз, — произнес за ее спиной холодный и насмешливый мужской голос. Произношение было не американским и не британским, а скорее каким-то экзотическим.
Кира подавила в себе желание обернуться.
— Я не собираюсь прыгать, — столь же холодно ответила она.
— Даже несмотря на то, что вы в безвыходном положении?
Девушка заглушила чувство тревоги.
— Звучит несколько самонадеянно, вы не находите?
— Вовсе нет, если знать о вас так много.
Кире не понравился этот насмешливый тон.
— Мне кажется, вы блефуете, — произнесла она, покрутив бокал в руках. — И этот разговор меня не интересует.
— Это вы блефуете, Лалла Кира аль-Иссидри.
Арабский. И не просто арабский, а бараканский диалект.
Он должен знать ее отца, раз назвал Кирой аль-Иссидри.
Кира повернулась к незнакомцу, но тень скрывала его лицо.
— Кто вы?
— Друг семьи.
Внезапно Кире стало нечем дышать. Ее отец уже прислал кого-то за ней, не подождав даже обещанные двадцать четыре часа.
Девушка сделала глубокий вдох, чтобы немного успокоиться.
Было в тоне незнакомца что-то такое, от чего Кире хотелось закричать.
— Выйдите на свет, — холодно сказала она. — Я хочу взглянуть на вас.
— Для чего?
— Хочу видеть труса, которому доставляет удовольствие запугивать женщину.
— Ну, в таком случае… — Говоривший вышел из тени. — Так лучше? — произнес он, засунув руки в карманы. — Теперь вы хорошо рассмотрели этого труса?
Кира резко втянула воздух и отшатнулась.
— Может, мне лучше было остаться в тени, — произнес незнакомец и медленно направился к ней.
— Вы и так можете сделать все, что хотите.
— А что я такого хочу? — его голос звучал заинтригованно.
— Увезти меня в Бараку силой.
— А.
Этот единственный звук был странно красив.
Незнакомец остановился довольно близко от девушки.
В неверном свете луны Кира попыталась рассмотреть лицо этого человека. Она увидела черные прямые брови, твердую линию подбородка и высокие скулы.
Очертания подбородка и скул показались ей смутно знакомыми. Даже слишком знакомыми.
Кира закрыла глаза, прогоняя воспоминания. Мужчина показался ей похожим на человека, который разбил ей сердце когда-то.
— Мой отец не подождал даже те несчастные двадцать четыре часа, которые он мне обещал. Он мне солгал.
На мгновение воцарилась тишина.
— Я не посланец вашего отца.
Девушка едва могла дышать, ее охватил странный ужас.
— Тогда кто вы, черт вас возьми?
— А вы меня не помните?
Этот вопрос привел Киру в ужасное состояние. Ее сердце, грудная клетка, легкие превратились в одни большой комок нервов.
Девушка поняла, кто это. Она узнала голос незнакомца сразу, но не могла поверить, ведь прошло столько лет.
