— Я же твоя бабушка. Конечно, прощу. — Нонна села и разлила кофе по чашкам. — Но не думай, что еда — это подарок.
— Разве нет?
— Нет, конечно. На тридцатитрехлетие человек заслуживает подарка посерьезней, чем накрытый стол.
Джо посмотрел на бабушку, и они оба улыбнулись. Он вздохнул, обнял ее и поцеловал в лоб.
— Ладно, показывай.
— Что показывать?
— Хочу посмотреть, что ты решила преподнести мне и почему так долго меня к этому готовишь. — Он взглянул на входную дверь. — Опять какой-нибудь десерт из рук очередной порядочной итальянской вдовушки?
Нонна покачала головой, открыла холодильник и достала большую плошку.
— Gelato[5]. Вот посмотри и убедись, что твой десерт уже в холодильнике и приносить его не нужно.
Джо улыбнулся и сел на стул.
— Домашнее мороженое! Нонна, ты меня балуешь.
Нонна просияла и подождала, пока внук попробует.
— Ну как?
— Восхитительно! Ты превзошла самое себя.
Бабушка хитро усмехнулась.
— Рада, что тебе понравилось. Только его готовила не я. — Она положила руки на белоснежную скатерть. — Я беспокоюсь за тебя, Джозеф.
Ну, начинается, так он и знал. А ведь чуть было не поверил…
— Нонна, — начал Джо, стараясь сохранять невозмутимость, — мы ведь договорились: больше никакого сватовства. Я не одинок, жена мне не нужна, мне моя жизнь нравится такой, какая она есть.
— Помнишь, я как-то спросила тебя, кто гладит твои рубашки? Кто пришивает тебе пуговицы?
— И я тебе ответил, — оживился он, — работник прачечной. Он отлично с этим справляется.
— Да. А еще ты сказал, что твой дом приводит в порядок уборщица из бюро добрых услуг.
— Совершенно верно. Из того самого бюро, которое я и тебе хочу присватать, чтобы ты не…
— Я предпочитаю самостоятельно наводить чистоту в собственном доме, — с гордостью ответила нонна. — Но, Джозеф, милый, а кто готовит тебе еду?
Молодой человек вздохнул.
— Об этом я тоже говорил: дома я ем очень редко, покупаю что-нибудь в ресторане и приношу к себе. В округе полно кафе и закусочных…
Нонна как-то странно улыбалась, так что Джо вдруг захотелось бежать отсюда, и подальше. Она опустила руку в карман фартука и протянула внуку сложенный листок бумаги.
— С днем рождения, Джо!
— Что это? — нахмурился он.
— Подарок. — Бабушка сияла от радости. — Открой же!
Джо развернул листок и поднял на нее глаза.
— Не понимаю. Здесь написано какое-то имя.
— Si[6]. Имя — Лучана Бари.
Нонна с удовольствием произнесла последнюю фразу. Джо напрягся.
— И кто эта Лучана Бари, черт бы ее побрал?
— Не выражайся, Джозеф.
— А ты не увиливай. Мы тут битый час беседуем о твоих попытках облапошить меня, и ты снова берешься за старое…
Проклятье! Глаза у нонны наполнились слезами. Джо взял ее за руку.
— Нонна, милая, я не хотел обидеть тебя. Но это твое вечное стремление свести меня с какой-нибудь женщиной…
— Лучана Бари не какая-нибудь женщина, — перебила его бабушка, — она повариха.
Слеза скатилась по ее щеке. Джо вынул из кармана носовой платок и протянул нонне.
— Повариха?
— Да, и весьма талантливая. — Она промокнула глаза. — Это она приготовила джелато, и ты сам признал, что оно бесподобно.
Джо откинулся на спинку стула. Так, попался!
Осторожно! — предупредил внутренний голос.
— А… ну… — медленно начал молодой человек, — да, признал. Но какое отношение ко мне имеет эта Лучана Бари?
— Так она и есть подарок, Джозеф. — Губы у нонны дрогнули. — Мой подарок тебе. И мне очень грустно, если ты подумал, что я пытаюсь, как ты сказал, тебя облапошить.
— Подарок, — осторожно повторил Джо. — Но что именно это значит? Некая Лучана Бари приготовит мне праздничный ужин?
Нонна весело усмехнулась.
— Один ужин? — Она неопределенно махнула рукой. — И что от него толку? Я же все равно буду беспокоиться, что ты не питаешься как следует. Нет, Джои, синьорина Бари станет у тебя работать.
— Работать у меня? — От неожиданности Джо вскочил. — Нет, нет, минуточку…
— Не волнуйся, она много денег не потребует.
— Что? Она еще будет мне чего-то стоить? — У него расширились глаза. — Я что-то не пойму… Ты даришь мне на день рождения повариху, и я должен ей платить?
— Ну естественно. — Нонна тоже встала. — Ты же не хочешь, чтобы я выплачивала жалованье твоей прислуге?
Глаза у Джо уже почти вылезли из орбит. Он никак не мог уловить логику, все это было похоже на какой-то бездарный розыгрыш…
— А если я откажусь?
— Что ж, — вздохнула нонна, — тогда мне придется позвонить синьорине Бари и сообщить, что работы у нее нет. Ох, как это будет непросто, потому что работа ей очень нужна. — Она отвернулась и принялась убирать со стола посуду. — Понимаешь, несчастная женщина в долгах как в шелках.
— В долгах, — повторил Джо, словно ученый попугай. — У нее долги?
— Да. Бедняжка здесь совсем недавно, ей так трудно…
— Она из Италии?
Нонна налила в раковину жидкого мыла и открыла кран с горячей водой.
— Она приехала сюда месяцев пять-шесть назад. Ей здесь пока все в диковинку. Я уже не говорю про деньги. Ты же знаешь, как дорога сейчас жизнь. Особенно для приезжих. А синьорина уже немолода, что только усложняет ее положение.
Джо плюхнулся на стул, возвел глаза к небу и с шумом выдохнул. Ясно: старушка-иммигрантка, по-английски ни бельмеса, пустилась в одинокое плаванье по бурным неласковым водам океана по имени Сан-Франциско…
— Ладно, забудем, Джозеф. — Нонна бросила внуку через плечо печальную улыбку. — Скажу ей, что просто ошиблась, когда предложила работать у тебя. Думаю, она сможет убедить своего домовладельца не выгонять ее из квартиры еще месяц. Должно же быть в нем что-то человеческое, он не сможет выставить несчастную на улицу.
— Чертов домовладелец, — пробормотал Джо и покачал головой.
— Именно. Он требует, чтобы она съехала к понедельнику. А синьорина Бари так обрадовалась, когда узнала, что ты выделил бы ей в доме отдельную комнату.
Молодой человек встрепенулся.
— Минуточку…
— Передай мне кофейник, пожалуйста. С дальней конфорки.
Медленно, словно держа штангу на плечах, он поднялся, протянул бабушке кофейник и взял полотенце.
— Ой, Джозеф, только взгляни на себя. — Нонна накрыла его руку своей. — Я расстроила тебя?
— Да уж, — отрезал Джо, — мне неприятно думать, что какая-то милая старушка окажется на улице.
