Дорога, в конце концов, закончилась. Они приехали в странный каменный дом, огромный, холодный. И дождь, моросящий постоянно. Замечательное унылое местечко! Но там была такая чудесная нежная зеленая-зеленая трава. Побегать бы по этой траве…
В этом огромном доме жило не слишком много народу. Но все они сбежались глазеть на Сельму. Показывали пальцами, охали. Оставалось только игнорировать их, так она и сделал, думая про себя:
— Если я не ношу на себе такую кучу тряпок, как вы, и не трещу постоянно, как взбесившаяся сорока, это еще не повод считать себя умнее. А, черт с вами, разглядывайте, мне до вас нет дела.
Но тут выяснилось, что чопорный старик вовсе не ее хозяин, она поняла это из разговоров. Столько времени просидеть в клетке рядом с белыми людьми, поневоле начнешь понимать их речь. Однако, это был удар для Сельмы, она уже приноровилась к нему. А теперь начинать все сначала? У нее даже заныли зубы…
Сельма ушла в себя, размышляя о нерадостном будущем, и не заметила, что пришел еще один человек. Просто поняла, что разговоры стихли, и подняла голову. Странный, худощавый, невысокий, грустные красивые синие глаза смотрят с непонятным участием в ее зеленые. Этот взгляд почему-то смутил. Сельма фыкнула и отвернулась. А мужчина, новый хозяин подошел к клетке поближе и прошептал:
— Какая же ты красавица… Моя прекрасная черная госпожа. Как тебя зовут?
Если бы Сельма могла провалиться сквозь землю, она бы так и сделала. Потому что ожидала чего угодно, но не такого неприкрытого восхищения. Госпожа?! Постепенно сквозь смущение стала пробиваться злость, он что, издевается? Держит ее в клетке и называет госпожой?! Извращенец!
Только пленница собралась вызвериться, как странный хозяин улыбнулся так… так… так ласково, что она смутилась снова. А потом он ушел, и Сельма почувствовала себя без него одиноко. Странно, когда успела привыкнуть, почему так случилось, что теперь с ней будет…
* * *
Рабыни не выбирают свою судьбу. Они могут только выбрать, как вести себя в тех или иных обстоятельствах.
Ее привели в покои хозяина. Тот старик привел на цепи. Удивительно, но за время путешествия они как-то сроднились, и старик не вызывал у нее отторжения. Он делал свое дело, она делала свое дело. Он тюремщик, она заключенная. Ничего личного, просто деловые отношения, основанные на взаимном уважении. А вот хозяин, в кабинет которого ее привели, тот смущал Сельму ужасно. Поначалу она дичилась, даже скалила зубы. Пусть думает, что она опасна, пусть не подходит близко. А тот и не подходил, он просто с ней разговаривал, нежно, ласково. И смотрел. С таким восхищением и любовью…
Он читал ей стихи.
Никто и никогда не читал Сельме стихи, но они ей понравились. А еще ей все больше нравилось находиться с ним рядом. Ее каждый день приводили в кабинет, с каждым разом Сельма дичилась все меньше. А однажды настал такой день, когда она подошла к нему сама и села у ног. Хозяин, его звали Чарлз, онемел от избытка чувств, он протянул руку, и Сельма впервые позволила кому-то себя коснуться. Ошейник был снят.
* * *
Пришла весна. Ошейник был снят в тот самый день, когда она впервые подошла к нему сама Сельма перестала чувствовать себя пленницей. За те несколько месяцев, что Сельма жила у Чарлза, она снова похорошела, к ней вернулась прежняя юношеская непосредственность. Они с Чарлзом теперь много разговаривали. Вернее, в основном говорил он, а Сельма слушала, иногда вставляя реплики. Соглашаясь или нет. Больше соглашаясь, потому что он очаровывал ее нежностью прикосновений, любовью во взгляде, бесконечно трепетным отношением. А главное, он ничего не требовал взамен.
Она сама приходила и усаживалась у его ног, смотрела в глаза, потихоньку теряясь в этих синих озерах. И тогда он начинал шептать ей слова любви, называл прекрасной госпожой, черной и насквозь прекрасной. Все старался угадать ее имя, но Сельма отмалчивалась, лукаво улыбаясь. Это осталось единственной тайной между ними. Чарзл даже немного обижался, что она не хочет открывать ему свое имя.
Но ведь все тайное рано или поздно выходит на свет. Однажды, он угадал.
— Сельма, черная Сельма… — и догадка во взгляде.
— Да, — сказали зеленые глаза.
В тот день она в первый раз пришла в его объятия. Сама.
* * *
То был год невероятного счастья для нее. Она считала себя его рабыней, готова была угадывать мысли и желания раньше, чем они появятся в его голове. Ради счастья Чарлза… Ради его счастья Сельма готова была умереть, ради его счастья Сельма готова была жить. Ее место всегда было рядом. У ног хозяина. А он называл ее Сельмой, своей прекрасной госпожой, черной красавицей, зеленоглазой девочкой.
Судьба отвела им целый год безоблачного счастья. Он писал свою книгу, а она сидела у его ног. Ей первой читал свои рукописи и с трепетом ожидал одобрения. Иногда Сельме становилось смешно. Он, такой умный и образованный, ищет одобрения у нее… у дикарки. Впрочем, она давно перестала быть дикаркой, так, иногда называла себя по привычке. Теперь Сельма и не помнила своей жизни до того момента, как судьба привела ее к Чарлзу.
Но все хорошее имеет свойство заканчиваться. Закончился и этот год. А в один прекрасный день к ним пришла беда. Оказывается, у Чарлза были враги. Сельма не могла поверить, что такому мягкому и доброму человеку кто-то может желать зла. Желать его смерти. Тем более, его близкий родственник. Сводный брат. Осадил его в собственном доме. И теперь дом был совершенно пуст, вся прислуга подкуплена заранее, все разбежались кто куда. Странный старик, непонятно что за дружба связывала их с Чарлзом, застрелен. А они вдвоем заперлись в старой башне. Но это ненадолго, насколько хватит прочности решетки и старых крепостных дверей.
Перед лицом смерти Чарлз был на удивление спокоен.
— За что? — не могла представить себе Сельма.
— Видишь ли, у него слишком много долгов, а при его отвратительных привычках и стремлении ни в чем себе не отказывать, это неприятный фактор. Да и я с его точки зрения слишком зажился на этом свете. А потому, чтобы прекратить мое бесцельное существование и открыть ему дорогу к моему титулу и богатству, он нанял пару-тройку ребят, которым без разницы, чью кровь проливать. Лишь бы за это хорошо платили. Ну, или может, не пару-тройку, а десятку ребят, не знаю, Сельма… Теперь это уже не имеет значения. Все свои патроны я уже расстрелял. У меня есть тут старая шпага, но я не думаю, что она сильно поможет против их автоматов.
— Ему нужны твои деньги?
— Да, — устало ответил Чарлз.
— Так отдай.
— Все не так просто, — он грустно улыбнулся, — Да и потом, он хочет все и сразу. А для этого проще всего будет от меня избавиться. Но не бойся, моя прекрасная, тебя он не тронет. Ты бесценна.
