меня всё нормально. Стараюсь как можно реже встречаться с ними и часто уезжаю в командировки. Живу работой. А ты чем занимаешься?
– Помогаю людям, – я улыбнулась, вспомнив о предстоящей выставке, и рассказала Мише о фонде.
– Ты удивительная, Оля! Столько делаешь для других, а про себя забыла!
– Ты преувеличиваешь, – сказала я, чувствуя, как краска приливает к щекам, – Повезло, что встретила Тамару… Работая в фонде, я почувствовала себя нужной, услышала искренние слова благодарности от тех, кому смогла помочь. Это вдохновляет.
– Вижу, что работа тебе нравится. Я бы тоже хотел обрести такую радость, почувствовать, что делаю что-то важное, а не просто зарабатываю деньги… – произнёс Миша, опустив плечи.
– Если тебе интересна деятельность фонда – присоединяйся, – с улыбкой предложила я.
– Спасибо! Обязательно! – его глаза заблестели, – Я так рад, что мы встретились!..
– Чем ты занимаешься, помимо работы? – решила я сменить тему разговора.
– К сожалению, рассказать нечего, – Миша вздохнул и посмотрел в окно. – Раньше свободное время занимала Вера: мы путешествовали, ходили на разные выставки, в малоизвестные театры, а иногда просто смотрели дома фильмы. Единственное, что я никогда не поддерживал – это увлечение оккультизмом. Веру тянуло ко всякой чертовщине. Однажды она заявила, что вошла в какой-то колдовской круг и теперь может осуществить все желания. У каждого свои причуды, – он закатил глаза. – Почти всё свободное время я провожу с родителями. Они, кстати, просили передать привет при встрече и сказать, что ты всегда будешь желанным гостем.
– Я люблю их, но приехать не смогу, – из лёгких вырвался глубокий вздох. – Это место для меня навсегда закрыто. Но если твои родители окажутся в Питере, то с удовольствием встречусь с ними.
– Хорошо, я передам, – сказал Миша и добавил, – Ты ведь общаешься с Виолой, да? Как проходит её путешествие по Индонезии?
Глаза Миши заблестели, а на щеках появился лёгкий румянец.
– Мы переписываемся и иногда созваниваемся по «Скайпу». Она присылает сказочные фотографии и зовёт составить ей компанию. Скоро Виола должна вернуться, – постаралась я обнадёжить собеседника.
– Замечательно! С нетерпением буду ждать её историй.
Мы ещё немного поговорили и разошлись. Дома я написала письмо Виоле, рассказала о предстоящей выставке, о случайной встрече с Мишей и намекнула на то, что он с нетерпением ждёт её возвращения. Подруга ответила быстрее, чем я положила телефон на стол, и попросила позвонить. Её взволновало то, что Михаил, похоже, к ней неравнодушен. Сказала, что всегда воспринимала его как второго брата. И теперь не знает, как себя вести. Под конец нашего разговора Виола решила, что вернётся через неделю, чтобы успеть на выставку.
Я выключила ноутбук, приняла душ и легла спать. Впервые за долгое время уснула крепким сном без кошмаров.
День ушёл на поиск достойного наряда для выставки. Я не помнила, когда в последний раз ходила по магазинам, и решила наверстать упущенное. В результате купила тёмно-синий костюм и вечернее платье в пол для праздничного благотворительного ужина. Вернулась домой уставшая, но довольная.
На следующее утро я приехала за два часа до открытия выставки, приуроченной к празднику Казанской иконы Божией Матери, чтобы проверить, все ли экспонаты на месте, и подготовить раздаточные материалы. Собор постепенно заполнялся людьми. Тамара открыла экспозицию рассказом о фонде и о детях – авторах рисунков и поделок. Я дежурила в Казанском соборе с десяти часов утра до позднего вечера, отвечая на вопросы посетителей.
В таком темпе прошло пять дней выставки. Когда Тамара стала дежурить на экспозиции, я приступила к разработке плана новой акции – привлечь внимание молодёжи к донорству крови и стволовых клеток. Два дня провела в фонде, а потом вернулась в Казанский собор.
В свободную от посетителей минуту я проверила почту и увидела новое письмо от Виолы. Она написала, что купила билеты и прилетает через два дня, что с нетерпением ждёт встречи, и что только я знаю о возвращении. Я улыбалась во все зубы, несмотря на усталость. В ответном письме попросила уточнить рейс, чтобы вовремя встретить её.
Перед сном подумала, что надо попросить у Тамары пару выходных дней. Мне нужно столько всего рассказать Виоле! И ещё о большем услышать. Я хотела провести время с подругой, пока она не собралась в очередное путешествие.
Следующие два дня работала с утра и до позднего вечера. Когда я приехала в аэропорт, Виола переминалась с ноги на ногу и смотрела по сторонам. Её кожа блестела от загара, а изумрудные глаза от впечатлений; лицо осветила белоснежная улыбка, когда наши глаза встретились. Подруга так крепко обняла меня, что стало трудно дышать, и вручила пакет подарков и сувениров, в два раза больше чемодана.
Решили поехать ко мне домой, чтобы Виола оставила вещи и отдохнула после двенадцатичасового перелёта. За разговорами и просмотром нескольких сотен фотографий вечер пролетел незаметно.
На следующий день мы отправились в Казанский собор, и я познакомила Виолу с Тамарой. Подруга была в восторге и от выставки, и от новой знакомой. А я поймала себя на мысли, что не помню, когда в последний раз так много смеялась, как в эти два дня…
Надолго ли хватит свежего воздуха, который принесла в мою жизнь Виола?
До окончания выставки оставалось пять дней. Некоторые из них я проводила в Казанском соборе, другие занималась проектом поддержки донорства. С ног валилась от усталости, но успех выставки и близость Виолы придавали сил.
Экспозицию в Казанском соборе завершал благотворительный ужин, на который мы с Тамарой пригласили постоянных спонсоров фонда и тех, кто вносил пожертвования во время мероприятия. Я позвала на ужин Виолу с Мишей. Он несколько раз приходил на выставку и захотел участвовать в новой акции фонда.
Тамара приказным тоном сказала, чтобы я выспалась, и настояла на том, что выставку в Соборе закроет сама. Так и поступив, к вечеру я чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Надев длинное тёмно-розовое платье с рукавами, отделанными кружевом; уложив волосы крупными локонами, свободно спадавшими на плечи; и наложив макияж, я посмотрела в зеркало. В нём отражалась симпатичная девушка. Но в глубине её золотисто-ореховых глаз лежала печаль, а на лбу прорезалась первая неглубокая морщинка.
Я поняла, что давно не чувствовала себя женщиной и могу напрочь забыть, как это делается. Тамара права, нельзя хоронить личную жизнь в двадцать один год. К отношениям я не готова и не знаю, когда оправлюсь от удара, нанесённого Максимом. Но надо хотя бы попробовать не избегать внимания противоположного пола…
– Оля – ты красавица. Чувствую,
