мой палец», — написал он, как будто стесняясь. Хотя, это качество было ему не присуще.
«Тот, что был в моей киске?», — уточнила она.
«Нееееет!», — протянул истязатель, — «Большой палец правой ноги. Той, что стоит у тебя на лице».
Женя скривилась. В реальности бы она никогда…
«Хорошо», — написала, краснея.
«Рот открой и соси!», — получила команду.
«Открываю рот, чтобы принять в себя…»
Он перебил:
«Мммм, да! Мои пальцы у тебя во рту. Сперму на них чувствуешь?»
«Да», — напечатала Женя.
«Почисти их своим язычком», — написал он игриво, пробуждая горячие волны стыда. Женя, дыша тяжело, как будто такое ей предстояло сделать в реале, стала писать.
«Облизываю их. Скольжу язычком между пальцев. Сосу каждый по-отдельности…»
«Бля, я опять возбуждаюсь», — перебил он её.
Входная дверь приглушённо захлопнулась, и тело её точно разрядом пронзило холодной испариной.
«Мне пора», — написала она и успела послать поцелуй. Дальше — крестик в углу, выражение лица, ноутбук — на кровать, и прикрыть одеялом промокший от смазки кусочек семейного ложа.
Вадим появился в дверях в тот момент, когда она привела себя в чувство.
— Привет, — бросил отрывисто и положил на сиденье дивана пиджак.
Их спальня была образцом красоты и уюта. Песочного цвета текстиль оттенял добротную мебель из тёмного дуба. Кровать, словно аэродром, занимала собой одну треть. Комнатка рядом была гардеробной. На потолке красовалась лепнина, а в углу стоял «будуар», как его называла сама Женя. Туалетный столик со множеством секций, и пуф, на котором она восседала в своих заграничных шелках.
Вадим работал в компании заместителем главного, правой рукой, или как там у них называется… Он трудился денно и нощно на благо семьи из пяти человек. Жены, двух детей и свекрови, которая, овдовев, уповала на помощь любимого сына.
— Ты голодный? — спросила Женя, глядя, как он раздевается. Очертания смуглой спины промелькнули в проёме двери.
— Ужин с партнёрами, забыла? — бросил он, выглянув из «шифоньера».
— Ах, ну да, — всполошилась она, ощущая, как голый торс мужа пробуждает развратные мысли. Он возбуждал её, как и прежде. Высокий, красивый, словно живой Аполлон, с горделиво приподнятым подбородком. Лицо его было выбрито гладко, но под одеждой ни один волосок не утратил своих габаритов. И некогда жаркий, его темперамент брал верх, покрывая широкую грудь и живот густой золотистой растительностью.
— Устал? — она улыбнулась, когда он опустился на край. Кровать скрипнула и поглотила его наготу. Однако, Женя была не намерена отступать. Она приласкалась к нему, уложив свою голову рядом. Ладонь между тем опустилась ему на живот.
— Устал, — Вадим накрыл её пальцы и коротко сжал. Этот жест ободрял, но он не был любовной прелюдией.
— Вадюш, — Женя потёрлась кончиком носа о его плечо, — Я соскучилась.
Рука её опять заскользила по сильному телу, но была остановлена им.
— Детка, я, правда, устал, — чувство вины в его голосе не сумело затмить пустоту.
Женя притихла, ощущая тепло его рук. Он, поняв, что расстроил её, повернулся, поднёс её безучастные пальцы к губам.
— Но глазами бы съел тебя, — добавил, многозначительно щуря свои голубые глаза.
«Да, да», — подумала Женя, но вместо ответа лишь улыбнулась ему.
Вадим отвернулся спиной и очень быстро заснул. Как будто только и ждал, чтобы лечь. Она погасила ночник, чтобы ему не мешать. Возможно, и правда устал? Возможно.
Лунный свет проскальзывал сквозь тонкую щель между шторами, лаская его обнаженную спину и пробуждая воспоминания далекого прошлого. Ей нестерпимо захотелось отбросить в сторону тяжелое одеяло, прижаться к его спине, ощутить ладонями тепло его тела. Такого знакомого и родного. Для чего это всё? Этот дом? Эта спальня? Наряды, в которых она щеголяла по дому? Чтобы только его впечатлить. Декорации стали богаче, вот только жизнь изменилась не в лучшую сторону.
Женя снова и снова мыслями возвращалась туда, в их бесшабашную юность. В однушку с потёкшим бачком и рычащим как зверь, холодильником. Они жили в тех скудных условиях, стремясь доказать и себе и другим, что сила любви одолеет все страхи. Тогда он тоже себя не жалел, уставал, приходил иногда чуть ли не за полночь. Но даже уставший, лишённый желания двигаться, никогда не ложился спиной. Он улыбался, шепча ей на ухо нежности, и они засыпали в обнимку.
Сколько воды утекло с тех пор. Вадим сделал карьеру. И жизнь сулила ей стать женой генерального. «Вот только зачем?», — думала Женя всё чаще. Наверное, ради детей. А иначе… Она посмотрела на спящего мужа. А что иначе? Ушла бы? Эта мысль отрезвила. И ей захотелось обнять его. Своё! Не отдам. Но она удержалась. Закрыла глаза, представляя себе одну из тех сцен, что случались в последнее время всё реже. Он был пылким любовником в юности. Но время развеяло пыл, пустило его на другие, куда более важные цели.
Веки её распахнулись, а пальцы застыли на клиторе. Мысли о прошлом никак не способствовали освобождению. Они будили тоску, но только не похоть. Возможно, поэтому она всё чаще ходила «налево». Но, разве можно назвать изменой беседу? Пускай и настолько развратную! В конце концов, её виртуальный партнёр не знал даже имени. Только ник, недвусмысленный, позволяющий снять все запреты.
«Сучка» — именно так он звучал. Именно так она называла себя в моменты раскаяния.
Глава 1
— Мам! Мама, вставай! — выдернул из сонного забытья голосок старшей дочери.
Она встрепенулась. Зоя стояла около кровати и вплетала в косичку яркие ленты. Как всегда, одетая, наперекор всем правилам приличия, в тяжелые ботинки и юбку, сшитую из разномастных лоскутков. «Слава Богу, ниже колена», — мысленно отдала должное Женя, и с трудом села на кровати.
— Мам, ты что забыла? — закончив мастерить кавардак на голове, она принялась мельтешить у неё перед глазами. — Ты должна отвезти меня в школу! Папа уже уехал.
— Ты позавтракала? В холодильнике творожок и бутерброды с сыром.
— Я все съела, собралась, а ты не просыпаешься. Я волновалась, ма! — с упреком заявила дочь, — С тобой все
