Кто-то постучал в дверь. Бэт Уэйверли-Браун недовольно нахмурилась и положила кисть на пропитанную скипидаром ветошь рядом с палитрой. Оценив беспорядок, безраздельно царящий на обеденном столе, она даже не попыталась убрать что-либо. Эскизы были разбросаны, один даже съехал на пол. Среди рисунков попадались незаконченные работы. Кудрявые крылатые херувимы улыбались ей с каждой картинки. Некоторые держали в руках букеты, в то время как другие или влезали или вылезали из корзинок с цветами. Херувимы исполняли джаз, плескались в водопадах, весело проплывали на облаке. Улыбнувшись своей коллекции, Бэт направилась к двери, но задержалась, чтобы сделать еще один мазок и добавить румян круглым щекам и крыльям херувима.
Стук возобновился.
– Бэт, ты здесь? Я совсем замерз на улице. Она узнала голос Чарльза Мэссея и тут же положила кисть.
– Иду, – отозвалась Бэт, вытирая руки о фартук, надетый поверх выцветшего платья. Взгляд в зеркало дал понять, что она прекрасно выглядит, жаль, ее внешность уже не поможет в разговоре с этим издателем, ждущим набор картинок к Дню Святого Валентина. Крайний срок завершения работы дважды уже продлевался, и отсрочки больше не будет, хотя Чарльз был все понимающим человеком. Ей нужно закончить работу и отправить картинки поездом до конца недели или же стойко встретить потерю оплаты, о которой ранее договаривались.
Бэт подошла к двери и сквозь овальное окно с кружевными занавесками разглядела высокую фигуру Чарльза. Она приоткрыла дверь. Не давая зимнему холоду ворваться в дом, впустила Чарльза.
– Рад, что ты дома, – весело сказал мужчина, снимая шляпу.
Бэт не могла не улыбнуться.
– А где же мне еще быть? Я работаю и не могу терять ни минуты.
– Вот поэтому я и пришел. Похоже у тебя романтический настрой. Ты не отрываешься от рисунков.
Чарльз начал стаскивать с себя пальто и стряхивать его над потертым половиком у входной двери Бэт обиделась:
– Я и вправду занята, Чарли. Может, зайдешь попозже?
Мужчина не обратил внимания на замечание, вы тянул шею, снимая шарф, а затем стянул перчатки Его светлые волосы были в снегу, а зеленые глаза ярко сияли от улыбки. Чарльз Мэссей встряхнул головой:
– И насколько позже?
– На следующей неделе, – засмеялась Бэт.
– Я боялся услышать это. – Он потер руки. – А здесь холодно.
Чарльз подошел к камину и протянул руки к огню.
Бэт потрогала шерстяное пальто, которое он оставил на одном из стульев у двери:
– Дрова дорогие сейчас.
Чарльз все еще улыбался, когда напомнил Бэт:
– Если выйдешь за меня замуж, тебе не придется беспокоиться о деньгах.
– Если я выполню работу и отправлю рисунки вовремя, мне долго не придется беспокоиться о деньгах. И тогда у меня будет достаточно времени, чтобы обдумать твое предложение.
– Сначала – Пасха, затем – Рождество и Новый год, и тебе вновь придется много рисовать. – Щеки Чарльза раскраснелись от холода. Он направился к Бэт. – Твоя жизнь – сплошные праздники, Бэт Браун.
Она улыбнулась его шутке. Оба знали, что ее жизнь отнюдь не праздник, но работа ей нравилась. Три года назад Бэт казалось, что ее мучениям пришел конец, когда Джордж С Уитни из Уитни Компани, находящейся в городе Винчестере, штат Массачусетс согласился купить ее первых «херувимов» и выпустить их на поздравительных открытках. Однако вырученных денег хватило на жизнь только до конца месяца.
Брак с Чарльзом решил бы все ее проблемы, но сейчас, когда он стоял посередине передней такой высокий и слишком красивый для мужчины, Бэт знала, что ее ответом будет «нет».
Мэссей пригладил густые светлые усы:
– А как насчет чашечки кофе?
Бэт вздохнула. Чарльз Мэссей стал одним из самых богатых землевладельцев в Теллуриде, потому что никогда не считал слово «нет» за ответ, достойный его. Его невозможно сдвинуть с места, пока он не добьется своего и сам не уйдет. Бэт оставила затею выпроводить его.
– Ну хорошо, кофе на плите. Налей его в чашки, и, пока я работаю, мы поболтаем.
Чарльз прошел через переднюю и столовую в кухню. Хотя беспорядок на столе раздражал его, он ничего не сказал, так как уже привык к бедноватой обстановке в этом доме.
– А где же Эмма? – крикнул он, не поворачивая головы из кухни.
– У миссис Филдинг. Она вызвалась, дай ей бог здоровья, подержать ее у себя, чтобы я смогла поработать. – Ответа не последовало, и Бэт переспросила: – Ты слышал, что я сказала? – Ее голос повысился. – Чтобы я смогла работать.
Она снова взяла в руки кисть и окунула ее в голубую краску на палитре.
Через несколько минут появился Чарльз, с трудом прокладывающий свой путь из кухни с двумя дымящими чашками кофе в руках.
– Не подноси их близко к столу, – предупредила Бэт, переводя взгляд с чашек на завершенную работу.
– Иди за мной. – Чарльз свернул в скромную маленькую гостиную. Бэт с неохотой вновь отложила кисть. Они заняли свои обычные места он рядом с камином в кресле с подушечкой у головы, она на диванчике напротив.
– Ты ела сегодня? – спросил Чарльз.
– Почему ты спрашиваешь?
– Так ты ела? – он передал ей чашку с блюдцем, добавив в кофе молока и сахара.
– Да.
– Хорошо. Я просто проверяю.
Бэт подула на горячий кофе, а потом поставила чашку на блюдце. Он был другом ее мужа, а сейчас стал ее ангелом-хранителем.
– Ты самый верный друг, Чарли.
– Но не самый подходящий жених. – Он вытянул свои длинные ноги. Его глаза посерьезнели, когда он взглянул на Бэт из-за ободка своей чашки. – Бэт, прошло уже три года, как умер Стюарт. Ты слишком долго носишь траур.
Художница опустила голову и уставилась на чашку, которую держала на коленях. Последнее время такие разговоры часто повторялись; Чарльз уже сделал ей предложение и теперь при каждом удобном случае напоминал о нем. Только высоко ценя дружбу Чарльза и его отношение к своей дочери, Бэт выслушивала его. Однако всей правды ему никогда не говорила. Она уже была замужем за человеком, которого не любила; больше на такой шаг она не пойдет.
– Бэт?
– Да? – она заметила, что Чарльз ждет. – Прости. Я просто задумалась. Пожалуйста, Чарли, не усложняй жизнь.
– Но я ведь не молодею. – Он уже не улыбался, а говорил серьезно.
Бэт стало неудобно.
– Что если мы подождем до весны? Тогда ты вновь сделаешь мне предложение.
– А чего мы, собственно говоря, ждем? – Он поставил чашку на столик рядом с собой.
Бэт и сама не знала. Увидев, как Чарльз взглянул на потолок, она с горечью подумала об облезающей краске на стенах. «Как бельмо на глазу, – вздохнула Бэт. – И еще эти поблекшие и вытертые обои». Они встретились взглядом, и художница по жала плечами:
