Иногда у меня это чувство восхищения разрастается внутри до таких объемов, что хочется кричать.
А пока в кармане домашних брюк запрятан тест на беременность. В этот раз мне о об этом опять намекнула бабушка Рустама. Мы снова пили с ней травяной чай и меня буквально вывернуло как в прошлый раз…как будто из прошлой жизни.
— Наконец-то за вторым сходим! Счастье-то какое!
Зинаида Львовна радостно тогда хлопала в ладоши и плакала от счастья. Она уверена, что дом должен быть полная часа, а детей так много, как это возможно. А наши средства позволяют нам хоть четверых.
Меня пугает, что обо всех случаях моей беременности (так сказала, как будто их было десять) я узнаю исключительно в доме бабушки Рустама. Там место какое-то заговоренное. В хорошем смысле этого слова.
Пью зеленый чай и делаю глубокий вдох, пока мои носятся по квартире. Рустам в уже мятой рубашке, Света счастливая у него на руках с улыбкой до ушей. Это мое самое главное сокровище. — Малыш, ты чего? — сама не замечаю, как по щеке стекает слеза. А вот Рустам замечает и еще как, он вообще остро чувствует любые колебания в моем настроении.
— Да все хорошо, — встаю и подхожу к своим.
— Мамочка плачет? — Света тянется ко мне и обнимает за шею, пока Рустам не сводит напряженного взгляда с меня.
— Все хорошо, малыш. Нам с тобой же в садик пора…
Вот же ж плаксой я становлюсь, когда беременна. Теперь точно можно связать эти два события.
— Малыш, иди платье выбирай, — мой муж опускает дочь на пол и гладит по голове, но малышка все равно смотрит на меня и не двигается. Пока я не опускаюсь на колени перед ней и еще раз не проговариваю:
— Маленькая, мне просто что-то в глаз попало. Уже все прошло и не болит, честно-честно, — улыбаюсь утешительно, а затем целую свою сладкую девочку в щечку. — Беги выбирай платьице.
Света у нас маленькая модница, она точно знает, что ей сегодня надеть, сама подбирает то, что будет носить. Там все очень и очень продумано. Иногда у нас сборы в сад заканчиваются боем.
Дочь кивает и бежит в свою комнату, а вот рустам подходит и обхватывает меня, зарываясь носом в волосы. Его слабость.
— Давай колись, чего слезы льем.
— Рустам, это от счастья, что вы у меня такие замечательные… — смотрю в темные глаза, обрамленные густыми ресницами, а в них огонь полыхает.
— А еще… — тянет Рустам, опускаясь губами по лицу прямо к ушку.
— А еще, нам надо купить синюю коляску. И можешь уже выбирать железную дорогу, — улыбаясь отвечаю. Рустам поворачивает голову ко мне, а я замечаю, как лицо мужа вытягивается. Он резко осматривает меня с ног до головы, опускается на колени и вновь прижимается лицом к пока еще плоскому животу. Сосем как когда-то. Все-таки что-то абсолютно точно не меняется.
Я уверена, что в этот раз будет мальчик. Без вариантов.
— Маленькая моя. Я так люблю тебя
Сильные руки сжимают меня так крепко, словно в тисках. Руки сами собой опускаются на темную макушку, перебирают жесткие волосы. На кончиках пальцев меня снова шандарахает током. Как и всегда.
— А я как люблю тебя, — проговариваю, ощущая громкое сердцебиение в груди.
3. 23 года спустя
23 года спустя.
РУСТАМ
— Дипломом с отличием награждается Белова Светлана Рустамовна, магистр кафедры перевода, теоретической и прикладной лингвистики. Блестяще завершила курс и показала лучшие результаты среди студентов нашего университета за последние пять лет.
Моя девочка. Так-то. Знай наших. Умница, красавица и просто мечта, пошла по стопам матери, которая преподает в том самом университете, где нас свела судьба. Света же пошла в филологический и без мам, пап поступила сама на бюджет и дошла аж до магистратуры, не заплатив ни копейки. Просто моя самая лучшая дочка на свете. Жена и сын стоят по обе стороны от меня. Я горжусь своей семьей, это самое дорогое сокровище, что есть у меня. Моя гордость и моя отдушина.
Света поднимается на сцену, забирает диплом и произносит речь, но я так увлекаюсь тем, что вижу перед собой, что абсолютно теряю слух. Просто смотрю и не могу насмотреться. Наконец-то отошла моя принцесса, наконец-то в себя пришла. Ух, как я рвал и метал, места себе не находил полгода назад.
— Бать, пойдем, — тянет меня Влад в сторону. Мы идем в сторону мест для сидения, прямо у сцены, с которой спустится моя гордость.
Василиса же мягко обхватывает меня под руку с другой стороны, и я перевожу взгляд на свою жену. С годами она становится только краше. Как вино, настоявшееся и такой терпкое, крепко ухватывающее тебя за рецепторы.
Всему, что у меня есть, я обязан ей. Девочке, которая навсегда перевернула всю мою жизнь, показала мне то, о чем я и мечтать не думал и подарила двух самых прекрасных детей в мире. И пусть что одна, что второй временами делают нам нервы со своими ухажерами и девочками, но это все мы переживем.
Пацанам в свое время повезло, что я им яйца не отстрелил, пусть одному и не помешало бы. Что поделать, если дочь у тебя красивая, то нужно покупать ружье.
А у сына пока тот мягкий период, когда хочется все пробовать. И лучше пробовать это в резинке. Я его как мужик понимаю, а как отец ссыкую. И только сейчас начинаю понимать своего батю, ох и нервов ему потрепал почем зря. Он, кстати, все еще мэр нашего города. И все благодаря своей жене, против которой я был изначально, и только со временем смирился и понял, что она все, что нужно ему. С ней он не смотрится на свой возраст, с ней он восполнил все то, что упустил в молодости, с ней он наконец-то обрел то самое важное, за чем мы несемся сломив голову, — счастье.
— Какая она у нас умничка, — Василиса трепетно шепчет, Света спускается по лестнице и улыбается нам. Красавица.
— Умница и красавица, — подхожу и целую дочь в лоб. Бессменный ритуал вот уже двадцать третий год. И будет оставаться таковым всегда.
— Свет, я так тобой горжусь, — Василиса подходит к дочери и обнимает. Что мама, что дочь, одной комплекции, любо-дорого посмотреть.
— Мы все гордимся.
Свет улыбается, но в глазах печаль, и у меня от этого острое желание скормить одному подонку его же собственные яйца. Тварь. Найду — урою.
Даже всегда сдержанный Влад подходит и дает пять. Мой сын за сестру горой, он мне первый все слил. Несмотря на то, что Света папина дочка. Первым рассказал, что случилось на самом деле.
И тут мой взгляд цепляет широкую фигуру, я сам не понимаю, как срываюсь с места.
— Рустам, нет! — Василиса цепляется за мою руку, но я как буйвол. Вижу цель и не вижу препятствий. Эта мразота смела сюда прийти.
Света тоже замечает прибытие этого подонка и сразу сникает, бледнеет и теряется.
— Сюда, — хватаю за руку и умещаю за спину свою дочь.
— Привет, — звучит хрипло от человека, которому я доверял жизнь своей очень долгое время. Времена бывали разные, помощь таких спецов пригождалась.
— Ты самоубийца, я не пойму? — плюю в ответ, но Жека-один, как я его однажды прозвал, не смотрит в мою сторону, только на Свету. Побитый взгляд, который должен пробрать, но не меня. Света же становится бледнее стенки и опускает взгляд, руки сжаты в кулаки.
— Я пришел поговорить.
— Ты идешь лесом, пока можешь, — Влад первый вырывается вперед и толкает бывшего Светы. Бывшего безопасника на службе у отца, затем у меня. Тварь, который посмел тронуть мою дочь, посмел обидеть. Я потом полгода не знал, как вернуть свою девочку, думал, что сдохну от скручивающей нутро боли.
— Рустам, я прошу тебя, давай просто уйдем, — Василиса оббегает меня и перехватывает мое лицо мокрыми ладошками. Нет, малыш. Это дело долбанного принципа. За дочь я урою. Мне вообще по факту не надо больше ничего, я плавно вырываюсь и отодвигаю Васю, а потом иду на таран.
— Папа, что ты делаешь?! — на фоне крик дочери. Жена тоже что-то говорит, но я заслужил эту минуту упоения процессом кромсания суки, которая довела мою дочь до нервного истощения.
