Эвелин снова почувствовала прилив ненависти к человеку, который с такой холодной безжалостностью обошелся с Розалиндой.
— Этот тип… твой приятель, он что, тоже студент?
— Нет, — покачала головой Розалинда. — Я встретилась с ним в Лондоне, когда гостила у тебя на летних каникулах.
Вытаращив от удивления глаза, Эвелин потрясенно спросила:
— Ты же не хочешь сказать, что он один из моих друзей?
— Нет, конечно же, нет, — заторопилась Розалинда. — Я встретила его случайно.
— Кто он?
— Это уже неважно. Я хочу забыть о нем, вот и все. Просто… просто выкинуть из головы все, что случилось.
На глаза у нее снова навернулись слезы, и Эвелин с сочувствием сжала ей руку.
— Конечно, ты так и сделаешь, дорогая. Все будет хорошо. Как только тебя выпишут, ты переберешься ко мне и останешься, пока не оправишься настолько, чтобы вернуться в Йорк.
Однако, несмотря на спокойный тон, Эвелин испытывала жгучую ненависть к незнакомому ей мужчине. Должно быть, предположила она, этот тип намного старше Розалинды и, судя по всему, привык выпутываться из пикантных ситуаций. Эвелин хотелось задать еще несколько вопросов, но сестра смежила веки, давая понять, что устала. Что ж, придется подождать до поры до времени. Правда, Розалинда может вообще не назвать имени соблазнителя: порой сестра становилась упрямой как ослица. Наверное, именно по этой причине она и не обратилась поначалу за помощью. Взглянув на часики, Эвелин прикинула, когда ее попросят покинуть клинику.
Она отправилась на поиски кого-нибудь из медперсонала и в одном из кабинетов увидела сидящую за столом женщину в белоснежном халате, которая старательно что-то писала. Когда Эвелин появилась на пороге, женщина подняла на нее усталые глаза.
— Чем могу помочь, мисс?
— Я сестра Розалинды Брокуэй. Когда ее можно будет забрать домой?
Медсестра порылась в карточках и заглянула в одну из них.
— Давайте посмотрим… Операцию мисс Брокуэй сделали сегодня днем, так что ее могут выписать к вечеру, но ее пребывание оплачено до завтрашнего утра.
— В самом деле? — нахмурилась Эвелин, поскольку стипендии Розалинды явно не хватило бы. Разве что платил этот негодяй. В надежде узнать его имя, она небрежно спросила: — Кто оплатил ее пребывание здесь?
— Мне очень жаль, но я не имею права разглашать подобную информацию, — строго сказала медсестра.
Эвелин оценивающе посмотрела на нее: скорее всего женщина нуждается в деньгах. Вынув из сумочки десять фунтов, Эвелин улыбнулась.
— Не затруднит ли вас передать эти деньги на благотворительность? — И положила деньги на стол.
— Да, думаю, что знаю, куда их пристроить, благодарю вас. — Женщина извлекла из бокового ящика папку и, вынув из нее лист, положила его на стол. — О, прошу прощения, я на минуту вас покину: надо проведать пациента. — Она исчезла, по пути прихватив деньги и сунув их в карман халата.
Стандартный больничный бланк содержал данные Розалинды: имя, возраст и так далее. В качестве адреса был указан Йоркский университет. Счет же был выписан на имя некоего Уоррена Хантера, который предпочел расплатиться чеком. По крайней мере, у приятеля Розалинды хватило благородства, чтобы оплатить аборт. Хотя этот факт должен был частично удовлетворить Эвелин, он, как ни странно, разгневал ее еще больше.
Кроме того, Эвелин не сомневалась, что где-то слышала это имя. Она порылась в памяти, снова ужаснувшись, что Розалинда могла познакомиться с Хантером через нее. Но, хотя на память Эвелин никогда не жаловалась, на этот раз та отказала.
Вернувшись в палату сестры, она, стараясь казаться бодрой, объявила:
— Ты можешь остаться тут до утра, оказывается, все оплачено. Ты устала, так что я покину тебя, чтобы ты могла выспаться, и поеду домой, приготовлю для тебя комнату. Вернусь вечером. А завтра утром, как только скажут, что тебя можно выписывать, я тебя заберу. Впрочем, если хочешь, могу остаться с тобой. Только скажи.
— Спасибо, не надо. — Розалинда вздохнула и попыталась улыбнуться. — Со мной все будет в порядке. Как бы я хотела походить на тебя, — завистливо добавила она.
— Не говори глупостей. Ты — это ты, а я — это я. И я люблю тебя такой, какая ты есть. — Она наклонилась и поцеловала младшую сестру в лоб. — Теперь засыпай, я скоро снова тебя навещу.
— Я тебя люблю, — прошептала Розалинда. — Пока.
У двери Эвелин оглянулась. Лицо Розалинды было столь бледным, что почти сливалось с белоснежной наволочкой, а под глазами залегли глубокие тени. Малышка не скоро оправится, с гневом подумала Эвелин. Негодяй, которому она доверилась, лишил ее не только невинности, но и самоуважения, и веры в людей. И, если бы сейчас представилась возможность, Эвелин с огромным удовольствием свернула бы шею этому Уоррену Хантеру!
По пути домой Эвелин заскочила в офис и сделала несколько звонков. Два касались работы, а один был личным.
— Привет, Билли, — поздоровалась она со старым приятелем. — Слушай, ты можешь сделать кое-что лично для меня? Мне нужен человек по имени Уоррен Хантер. Нет, я не знаю, ни где он работает, ни даже где живет, но думаю, что в Лондоне. Предполагаю, что он довольно молод, не старше тридцати пяти. Да, я понимаю, что прошу тебя найти иголку в стоге сена, но если кто и сможет с этим справиться, то только ты. Большое спасибо, Билли. — Помедлив, она добавила: — И я бы предпочла, чтобы ты не упоминал о моей просьбе при Грэхеме.
Грэхем Аллен был ее боссом и одновременно, в течение вот уже года, официальным приятелем. Но сейчас шла речь о секретах Розалинды, и Эвелин не собиралась посвящать в них даже такого близкого человека, как Грэхем.
Разобравшись с самыми неотложными делами, скопившимися на ее столе, Эвелин сунула остальные бумаги в папку, решив поработать с ними дома. Одно из самых больших преимуществ ее работы заключалось в том, что немалую толику дел можно было проворачивать по телефону. Потушив в кабинете свет, она заглянула к секретарше фирмы.
— Я буду работать дома. Сообщи Грэхему, когда он появится, ладно, Мэган? Да, и передай, что мне очень жаль, но в силу непредвиденных обстоятельств я не смогу вечером с ним встретиться.
— Хорошо, мисс Брокуэй.
Покинув офис, Эвелин заглянула в цветочный магазин, где купила для Розалинды два огромных букета и коробку швейцарского шоколада в соседней кондитерской — пусть девочка порадуется. Такси быстро доставило ее домой.
Эвелин очень гордилась своей большой и просторной квартирой. Конечно, стоила она немало, но Эвелин неплохо зарабатывала и могла себе позволить такую роскошь. Она быстро застелила кровать в соседней комнате, пустив в ход самый лучший комплект белья, после чего, разделив один из букетов, расставила его по вазам, так что вся комната оказалась в цветах. Перекусив на скорую руку, Эвелин снова поехала в больницу, не забыв прихватить второй букет.
