— Большое спасибо, Сьюзи! Мистер Фостер у себя? Он назначил мне встречу.
— Конечно! Он Вас ждёт, заходите, — мило улыбнулась Сьюзи.
Моника открыла дверь и замерла. Перед глазами — его лицо. Она два месяца ждала, когда же наконец появится повод прийти к нему в офис и заглянуть в ледяную бездну его глаз.
Джон Фостер был её идеалом, мужчиной её мечты. Моника считала, что он совершенен. Она поставила его на пьедестал и хотела, чтобы он там оставался.
Он уже много лет работает в области полиграфии литературным редактором. Благодаря его стараниям в свет выходят толстенные романы талантливых писателей. Джонни работает над исправлением стилистических, пунктуационных, орфографических ошибок, изменяет структуру текста, адаптирует его для читателя.
Монике вдруг вспомнилось, как они спорили над обложкой и названием к предыдущей её книге. Не говоря уже о том, как он придирался к любой мелочи. Его критика всегда была жесткой, довольно-таки часто доводящей её до слёз, которые она уже давно умело научилась сдерживать.
В этом и была его изюминка — он во всём стремился к совершенству. Джонни был требовательным к себе и другим. Как говорил Антон Павлович Чехов: «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».
Ей всегда нравились такие мужчины, как Джон: смелые и решительные, наделенные остроумием, чувством собственного достоинства, галантностью и услужливыми манерами. Моника давно занесла его в свою Красную книгу, как случайно обнаруженный экземпляр давно исчезнувшего вида мужчин-рыцарей.
Даже его речь казалась ей идеальной. Всегда звучащая красиво и складно, как будто это заученные фразы, которые он репетирует перед зеркалом каждый день.
И вот, наконец-то он снова перед ней!
Высокий, стройный мужчина лет тридцати, с правильными чертами лица и выразительным взглядом больших голубых глаз, был одет в белую рубашку с небрежно подвернутыми широкими манжетами, темно-синий жилет нараспашку и такого же цвета брюки. Длинные волосы цвета грязный блонд с тёплыми полутонами были собраны в хвост, придавая ему немного пиратский облик. Было заметно, что этим утром он тщательно уложил на голове каждый волосок.
Он стоял, облокотившись на подоконник, и наслаждался прохладным ветерком, залетавшим в раскрытое окно. В одной руке он держал стакан с тёмной жидкостью, по цвету напоминавшей его любимый виски. Джон редко употреблял спиртное, так что, видимо, сегодня был какой-то особенный повод.
Выражение лица Джонни было спокойным и почти безмятежным, но едва он увидел посетительницу, как тут же улыбнулся, и в глазах появился огонёк. Он поставил стакан на стол, закрыл окно и направился к пришедшей для рукопожатия.
— Моника! Я так рад тебя видеть! — в голосе слышна теплота.
— Я тоже очень рада.
Они обменялись рукопожатиями, а затем Джонни обиженно спросил:
— Что, даже не обнимешь своего лучшего друга? Мы же два месяца не виделись!
Девушка, усмехнувшись, обвила руки вокруг его талии и крепко прижала к себе. Она наслаждалась этим моментом, его теплом. От него пахло дорогим парфюмом, который Моника ему подарила на Новый год.
— Я так соскучилась… — прошептала она, всё сильнее прижимаясь к нему.
— Вам что-нибудь принести? — вошла в кабинет Сьюзи и, увидев их обнимающимися, покраснела всеми пятьюдесятью оттенками пылающего красного. Ее ярко карие глаза смотрели на босса испуганным взглядом нашкодившего ребенка, ждущего, что его сейчас начнут ругать.
— Да. Моника замёрзла и промокла. Ещё не хватало, чтобы она заболела! Принеси чай, — тут же отозвался он холодным и деловым тоном.
Моника медленно разжала объятия, хотя была б её воля — она бы стояла с ним в обнимку вечно. Ей было так приятно это проявление заботы, хотя она понимала, что он опекает её как младшую сестру.
— Присаживайся, — он легко махнул в сторону углового кресла, обтянутого чёрной кожей.
Его кабинет был небольшим. Напротив огромных, размером во всю стену, окон располагается стол из красного дерева. В таком же стиле и журнальный столик рядом с двумя креслами. Потолок и пол — тёмно-бордовых оттенков. Темно-серые стены же были украшены портретами знаменитых писателей, обрамленными в серебро.
Джонни сел на соседнее кресло и взглядом отметил изменения в Монике. Он заметил, что её когда-то длинные шелковистые каштановые волосы были теперь подстрижены до уровня груди и волнами спадали на плечи. Её пышные губы впервые были покрыты красной помадой, хотя она раньше никогда такой не пользовалась. Аккуратно подведенные тонкие брови. Кристально-чистые серые глаза обрамляли темные ресницы. Они были яркими, полными надежды, и смотрели на него, как всегда, с восхищением.
Одета она во всё чёрное и, как обычно, вызывающе: майка с глубоким декольте, кожаные брюки и куртка. Особое внимание привлекали её боты с заклёпками.
Её фигура была идеальной: стройные ноги, узкая талия, красивая грудь; мужчины никогда не могли просто пройти мимо, не полюбовавшись ею.
С юного возраста шатенке присуще почти мистическое обаяние, сопровождающееся ореолом сексуальной энергии. Она всегда подтянута, ухожена, много времени уделяет своему телу.
Моника могла выбирать из большого количества мужчин; у неё было много поклонников, которым она нравилась, но самой ей был нужен только Джонни.
— А ты сильно изменилась за эти два месяца… — задумчиво проговорил Джон.
В этот момент вошла Сьюзи с подносом в руках.
— Поставь на журнальный столик и уходи, — с пренебрежением изрёк мужчина.
— За что ты с ней так? — поинтересовалась Моника, когда секретарша уже покинула кабинет.
— Вот, держи, — Джон протянул Монике чашку сладко ароматного чая, — Это согреет тебя.
Она обхватила чашку обеими ладонями и сделала осторожный глоток.
— Сьюзи регулярно опаздывает, вечно всё путает, звонит своим подругам со служебного телефона. Пару раз проливала кофе на документы. А ещё сюда часто наведывается её ревнивый муж: думает, что у нас роман, и поэтому она постоянно задерживается на работе. В общем, меня от одного её вида уже коробит, и я как раз занялся поисками новой секретарши.
Моника посмотрела на настенные часы — через полчаса ей нужно быть в массажном салоне. Она, конечно, ценила каждую секунду, проведённую в компании Джонни, но к этому массажисту из Японии записываются за два—три месяца вперёд. Ей еле удалось попасть в его расписание.
— Джон, у меня, к сожалению, мало времени. Давай сразу к делу.
