И все из-за нее. Да, Грег очень виноват — но и она не меньше. Вот и сейчас эта мысль заставила ее тяжело поморщиться.
— Открой дверь, Грейси, — попросила ее тетушка Хетти. — А я пока займусь ужином. — И она подтолкнула племянницу к дверям. — Да, и будь добра, заплати Майку шесть пенсов. Я обещала ему плату за то, что привезет вещи. Он копит на новый велосипед. Давно пора — а то бедняжка ездит на какой-то ржавой развалюхе!
Грейс направилась в прихожую.
— Похоже, малыш Майк сможет позволить себе новый велосипед раньше, чем я — новые туфли, — пробормотала она.
После банкротства Грейс осталась совершенно без денег — даже шестипенсовик был для нее ощутимой потерей. И все же она ни за что не стала бы просить деньги у тети. Довольно того, что из-за нее пострадали и сбережения Хетти.
И потом, Майк заслужил вознаграждение. Он чудный парнишка, и грустно смотреть, как они вдвоем с матерью пытаются выбиться из нищеты.
Перед мысленным взором Грейс возникла физиономия ее маленького приятеля — круглая и веснушчатая, с широкой улыбкой, которой щербинка на переднем зубе придавала особое очарование. Представила она и его щуплую фигурку в заношенной куртке и в мешковатых джинсах с дыркой на колене, старую бейсболку на взъерошенных рыжих волосах… Прелесть, а не мальчишка! Грейс чуть не плакала, когда ей пришлось уволить его мать, и не успокоилась, пока не нашла для Клэр Грин новую работу в магазине неподалеку.
Выудив из кармана шестипенсовик, Грейс толкнула тяжелую дверь вишневого дерева.
— А вот и ты, мой сладкий! Спасибо за… — Она протянула деньги, подняла глаза — и замолкла на полуслове, внезапно потеряв дар речи.
Ибо взгляд ее уперся в широкую мужскую грудь. Даже слишком широкую.
Острое возбуждение пронзило Грейс словно молния; ошарашенная и смущенная, толком не понимая, что с ней происходит, но ясно чувствуя — что-то не так, Грейс сделала шаг назад.
Перед ней, освещенный со спины неярким зимним солнцем, стоял огромный, словно башня, незнакомец в дорогом кашемировом пальто. Широкоплечий и мощный, он заполнял собою весь дверной проем. Не меньше шести с половиной футов, потрясенно подумала Грейс. Сама она отнюдь не была Дюймовочкой, да и излишней худобой не страдала, но рядом с этим великаном вмиг ощутила себя маленькой и хрупкой.
При взгляде на него Грейс ощутила какой-то странный трепет — словно стояла у ворот огромной непобедимой крепости из камня и бетона. Что за странные мысли — перед ней всего лишь мужчина, мужчина из плоти и крови! Тряхнув головой, она устремила взгляд ему в лицо.
Первыми внимание ее привлекли глаза — два темных озера цвета безоблачного ночного неба. Затененные тяжелыми веками, опушенные густыми ресницами цвета черного дерева, они притягивали, манили к себе, словно обещали раскрыть какую-то тайну. С первого взгляда они казались бездонными, как сама бездна, — но, приглядевшись, Грейс различила в темной глубине какой-то скрытый свет. Словно далекий огонек на горизонте, подумалось ей, обещание приюта, до которого, быть может, и не дойти усталому путнику… Но это в глубине — а на поверхности от взгляда незнакомца так и веяло холодом, так и читалось: «Не тронь меня!» Грейс вздрогнула и сглотнула, вдруг ощутив, что в горле пересохло.
Обманчиво сонные веки прищурились, волевой чувственный рот на долю секунды изогнулся в усмешке. Подняв руки, незнакомец принялся неторопливо, палец за пальцем, стаскивать перчатки из черной лайки. Словно в каком-то трансе наблюдала Грейс за его движениями.
Сняв перчатки, он так же неторопливо убрал их в карман и снова поднял глаза.
— Всегда пожалуйста. — Протянув руку, он без всякого усилия вынул из застывших пальцев Грейс монетку. — Нечасто меня встречают у дверей с деньгами и ласковыми словами.
От голоса его — мягкого, глубокого баритона с легким американским акцентом — по спине Грейс побежали мурашки, а вот смысл слов куда-то улетучился. Что это, черт возьми, у нее с мозгами?! Она отчаянно заморгала, чтобы вернуть себе способность мыслить здраво.
Моргание помогло — ситуация прояснилась. Он над ней смеется — это во-первых. А во-вторых, прикарманил шесть пенсов, которые для нее сейчас совсем не лишние.
Ощутив прилив раздражения, Грейс окинула незнакомца новым взглядом, теперь уже — придирчивым и критическим. Под дорогим пальто она обнаружила костюм — тоже очень дорогой, а ниже — ботинки, явно сшитые вручную. Муж Грейс любил пустить пыль в глаза, так что в мужской одежде она разбиралась. Такой галстук, как на этом типе, стоит фунтов тридцать, не меньше.
Незнакомец давно уже не улыбался — но чеканное лицо его все равно властно притягивало взгляд. Как и волосы цвета воронова крыла, аккуратно подстриженные и уложенные в безукоризненную строгую прическу. От него веяло богатством, элегантностью и уверенностью в себе. Кто бы это мог быть? Однокашник Грега по Оксфорду? Но он, кажется, американец. Старый друг? Деловой знакомый? Как бы там ни было, с соболезнованиями он запоздал месяцев этак на пять.
Вглядываясь в лицо странного визитера, Грейс, сама не зная как, почувствовала: он не раздает улыбки кому попало. Пожалуй, и вообще редко улыбается. Хоть на дворе стоял необычно холодный для Англии январь и трава на лужайке перед домом скрылась под слоем снега, при одной мысли об улыбке незнакомца внутри у Грейс вспыхнуло и разлилось какое-то сладостное тепло.
Недоумевая, откуда взялось это ни с чем не сообразное чувство, она поспешно глотнула морозного воздуха и, совладав с собой, спросила:
— Э-э-э… чем могу вам помочь? Незнакомец приподнял брови, словно удивляясь, что она не понимает очевидного.
— Мне нужно видеть хозяйку дома.
А ее он, значит, принял за прислугу?! Но скрепя сердце Грейс мысленно признала, что ее стоптанные шлепанцы, выцветшие джинсы, унылый коричневый свитер и платок на всклокоченных волосах на одеяние, подобающее хозяйке столетнего особняка, никак не тянут.
Гордо расправив плечи, она предложила:
— Изложите, пожалуйста, свое дело.
Секунду или две незнакомец пристально вглядывался в ее лицо.
— С удовольствием. — Сделав выразительную паузу, он добавил: — Но только хозяйке дома.
Нет, каков наглец! Ну ладно, пусть получает что заслужил!
— Извините, ничего не выйдет. Миссис Бенедикт весьма занятая леди.
Грейс в голову не приходило, что она способна на такую наглость, не говоря уж о бессовестном вранье. Должно быть, это неудачный брак безнадежно испортил ее характер. Когда нежный и галантный жених через день после свадьбы превращается в грубого, самовлюбленного, патологически ревнивого мужа — из такого испытания трудно выйти без потерь.
