Грегори Донован был страстным театралом, и хотя репертуар культурного центра в Гэлгеме, штат Огайо, не соответствовал его изысканным вкусам, он старался не пропускать ни одного спектакля. Миссис Донован была его неизменной спутницей. Они всегда брали одни и те же места, в седьмом ряду партера и просиживали весь спектакль до конца, каким бы плохим он ни казался Грегори. Мнением жены он обычно не интересовался.
Для этих визитов у миссис Донован находилось парадное платье в крупную зеленую клетку, которое, несмотря на свою старомодную нелепость, очень шло ей. В этом платье, как отмечали многочисленные знакомые Донованов, Люсинда выглядела на свои двадцать девять лет. В обычной одежде незнакомые люди считали ее ровесницей ее сорокапятилетнего мужа.
Люсинда была старшей сестрой одного из учеников мистера Донована. Они познакомились на очередном родительском собрании. Тихая скромная девушка выгодно отличалась от всех женщин, с которыми приходилось иметь дело придирчивому мистеру Доновану. Люсинда с открытым ртом внимала каждому его слову, послушно читала все рекомендованные им книги и на удивление здраво рассуждала о доме, браке и месте женщины в жизни мужчины. В такие минуты она казалась ему почти красавицей.
Грегори Донован начал понимать, что вторую такую женщину ему уже не встретить. По крайней мере, в Гэлгеме. Тихим сентябрьским вечером он сделал Люсинде предложение, которое, как и ожидалось, она немедленно приняла. Вскоре после свадьбы миссис Донован удалось устроиться на работу в Аграрный Банк, и приносимое ею жалование лишь укрепило Грегори в мысли о том, что он сделал правильный выбор. Не обузу взял он в дом, а надежного партнера и товарища, который честно выполняет свои обязательства и не пытается его обмануть.
Одним теплым июньским вечером мистер Донован спешил домой с чудесным известием. Он случайно узнал, что знаменитая нью-йоркская театральная труппа, гастролирующая по Огайо, планирует заехать и в Гэлгем. Сердце Грегори трепетало от восторга. Неужели он наконец будет иметь возможность лицезреть признанных мастеров сцены и наслаждаться бессмертными произведениями классиков в исполнении настоящих талантов? Смущало мистера Донована лишь одно — они с Люсиндой планировали провести эту неделю у ее дальних родственников в деревне. Но он не сомневался, что жена не будет против, если он предложит остаться в городе. Ведь она любит театр не меньше его, а ее тетку они смогут навестить и позднее.
Мистер Донован ускорил шаг. Он жил в десяти минутах ходьбы от школы и никогда не ездил на работу на машине. Он тщательно следил за своей фигурой и считал хождение пешком отличным упражнением. Увидев свой аккуратненький, выкрашенный в голубой цвет домик в ряду таких же аккуратненьких голубых домиков, мистер Донован довольно улыбнулся. Он представлял себе радость Люсинды. Обычно в это время по пятницам он засиживался в школе допоздна, работая с отстающими, но в этот раз не утерпел и ушел с работы пораньше. Таким образом, ничего не подозревающую Люсинду ждал двойной сюрприз — его раннее возвращение и известие о гастролях театра.
С сияющим лицом мистер Донован вошел в холл, не забыв вытереть ботинки о коврик. Никакой грязи в доме — таков был его девиз.
— Люсинда, дорогая, я уже вернулся! — торжественно объявил он, зная, что жена услышит его, даже если находится в спальне на втором этаже — стены в домике были словно картонные… — Люсинда, я пришел! — повторил мистер Донован через минуту, несколько озадаченный тишиной в доме. И снова никакого ответа.
Грегори внимательно осмотрел холл, словно Люсинда могла там спрятаться, прошел на кухню, заглянул в крошечную гостиную. Затем поднялся на второй этаж и воочию убедился в том, что Люсинды нет ни в спальне, ни в его рабочем кабинете. Существовал еще чердак, где мистер Донован хранил старые книги и подшивки газет, но и там Люсинды не оказалось.
Тогда Грегори спустился в холл и сел на диван, чтобы как следует обдумать это невероятное событие. Он принялся вспоминать дела Люсинды. Распорядок ее дня он знал не хуже своего. В шесть вечера в пятницу Люсинда должна быть дома, так как в этот день она работает до пяти. Никаких хозяйственных дел, требующих ее присутствия вне дома, у нее быть не могло — покупки они делали вместе в строго отведенные для этого дни. В пятницу, насколько мистер Донован знал, Люсинда занималась самообразованием: читала журналы и выписывала из них то, что он для нее пометил.
Насколько он знал… Грегори похолодел. Классический случай — занятой муж полагает, что в курсе, где в определенное время находится его жена и что она делает, а предприимчивая женщина на самом деле развлекается, посмеиваясь над супругом-простачком.
Повесив голову, Грегори Донован сидел в неосвещенном холле и терпеливо ждал, когда же его жена вернется домой. Наконец чуткое ухо школьного учителя уловило торопливые шаги по гравию дорожки. За пять лет супружеской жизни Грегори Донован успел изучить походку жены и теперь не сомневался, что это Люсинда возвращается домой. Понятно, почему она спешит. Уже восемь часов, а в полдевятого он обычно приходит из школы по пятницам. Ей нужно поторопиться, чтобы подготовиться к его приходу. Сейчас она войдет и притворится, что сидела дома весь вечер, как и подобает примерной супруге…
Свирепая улыбка появилась на губах мистера Донована. Все тайное когда-нибудь становится явным, и коварной жене не избежать справедливого возмездия! Он подскочил к двери и распахнул ее как раз в тот момент, когда Люсинда уже стояла на пороге с ключом в руке. Грегори появился перед ней как демон возмездия — маленькие глазки мрачно сверкали из-под нахмуренных бровей, уголки губ подрагивали, а жалящие презрительные слова океанской волной вздымались в его худосочной груди.
— Ох, как ты меня напугал, Грег, — легкомысленно рассмеялась Люсинда, не выказывая никакого испуга. — Почему ты сидишь без света?
И настолько этот тон не соответствовал ожиданиям мистера Донована, что он растерялся и отступил на шаг. А приглядевшись к супруге, изумился еще сильнее. Это была Люсинда и не Люсинда одновременно. Сердце Грегори Донована сжало неприятное предчувствие. На миссис Донован была надета короткая спортивная куртка, верх неприличия — брюки, а на голове красовалась возмутительная кепка. Ее волосы, всегда закрученные в приличный пучок на затылке, были неподобающим образом распущены. В руках Люсинда держала большой пакет.
— Где ты была? — только и смог выдавить из себя мистер Донован. Он был потрясен до глубины души. Неужели его жена в таком виде разгуливала по городу?
