милый парень, с которым она делилась своей мрачной душой и которому доверяла мысли исчез. Она знала, что он не бросил бы её, знала, что что-то тут не чисто…
Она не раз возвращалась в лес и печально бродила среди деревьев разыскивая его невозможно печальными глазами, но долго в этом лесу она не могла без него задерживаться, и расстроенная возвращалась домой грустить лёжа на своей кровати.
Её уставшие ноги доплелись наконец до её многоэтажки… на её плечах была неизвестная ноша, но приближаясь к ужасному дому она поняла, что это страх вновь оказаться в одной квартире с почти не управляемым выпивающим "отцом". Их бедная мать готовила целый день на кухне, и боялась даже присесть…
Она вошла, сочувственно поздоровалась с мамой и участливо с любовью посмотрела в её уставшие глаза, с отцом она не поздоровалась и пошла в свою спасительную комнатку.
Она бросила сумку и уселась за небольшой столик возле кровати рисовать.
Задумавшись она несознательно полезла рукой в карман, и тут вдруг вспомнила, что однажды она уже делала голубого жирафа и кое-кто делал ей розового…
она с искрой догадки в глазах и пытливо сведёнными бровями посмотрела на грустно смотрящего и грустно улыбающегося розового смятого жирафика и стала, думая, заботливым пальцем расправлять его…
Она поняла, что должна продолжать поиски, потому что в жирафике оказалась скрытая записка, — приглашение. В ней было, — Это Валерий. Знаю, меня долго не было с тобой, и я сожалею. Но теперь мы снова можем быть вместе. Ночью, когда ты сможешь, приди пожалуйста в наш склеп…
Этой же ночью она покинула квартиру и побежала к лесу. Она шла держа в испуганной руке дрожащий масляный фонарь, и уже издалека видела странную фигуру. Её шаги делались ватными, рука немела, а дыхание прерывалось. Масляный фонарь осветил лицо Валерия, но он был сильно изменившийся… Девушка стала падать и терять сознание, но парень подхватил её серыми руками. Она раскрыла глаза и оказалась в самом заветном их месте, внутри красивого мраморного давно забытого всеми склепа, вход в который был давно запечатан. Они, разумеется, столько бродили в привычной им не нормальности, что нашли ещё один тайный вход в эту гробницу. Теперь девушка лежала поверх тёплого одеяла, которое покрывало мраморную плиту гроба какого-то там очередного богатея лет уже пятьдесят как обратившегося в прах. Её тревожные руки впивались в мягкую поверхность… он сидел в дальнем углу склепа превратившись в соблазнительного и одновременно пугающего демона, он был похож на горгулью, и склонялся под тяжестью мышц на спине… подобрав свои ноги и вокруг них заключив свои когтистые лапы… Что забавно так это то, что у него остались его кудри.
Он попытался улыбнуться прежней улыбкой чтобы пробудить в девушке прежние тёплые чувства, но его обожжённые адом серые потрескавшиеся губы лишь судорожно и болезненно растянулись какой-то пугающей искажённой линией. Девушка только смотрела на него глазами влажными от ужаса, и напряжённо опиралась о руки, впиваясь напряжёнными до невозможности пальцами в покрывало. Её приоткрытый рот в ужасе дрожал, она смотрела на его дёргающуюся принуждённую улыбку, он старался из всех сил улыбаться как прежде… но потом она подняла глаза на его карий с дребезжащими бликами печальный полный невыносимой боли взгляд и сердце её смягчилось. Она успокоилась, её руки стали лёгкими и расслабленными… она медленно поднялась с кроватки-гробика, заботливо сооружённой её парнем, и медленно направилась к нему, — направила к нему руку расправленную кистью, как бы пускавшую к нему пальцы, и смотрела на него и всё более узнавала своего прежнего Валерия, только теперь исковерканного не понятной болезнью. Она смотрела на него с болью,
— это правда ты?
Тихо спросила она и её пальцы почти коснулись его руки…
— Прости, Я знаю, что я теперь страшный…
Она вздрогнула от того, что узнала его голос, только к нему теперь примешивалось что-то искажённое ночью.
— Нет, это не правда… ты…
Её голос звучал очень не убедительно…
Она боролась с слезами и не хотела, чтобы парень видел их, поэтому щурила глаза, и опускала голову, но невольно продолжала бросать горький взгляд время от времени на его переменившееся лицо…
Её глаза медленно переполнились слезами и с них вытекли первые крупные капли… её лицо исказилось в плаче, и она обняла его… а он осторожно с опаской медленно коснулся лапой её худенькой беленькой спинки. Он боялся коснуться её и его рука была очень слабой… она осторожно приостановилась прежде чем коснуться белой кожи.
— Я тебя…
Прошипел он.
— И я.
Пропищала она ему в шею.
Она посмотрела в его глаза.
— Почему ты раньше ко мне не пришёл? Неужели ты и в правду думал, что я брошу тебя?
— Я не хотел пугать тебя своей внешностью, но я всегда был с тобой… когда ты была в универе, и когда ты сидела одна дома… и я видел как ты по мне… скучала…
— Чем ты питался всё это время?
Спустя время с волнением спросила она, обвив руками его шею, и смотря полными боли глазами в его не переменившиеся глаза.
— Я не хочу об этом говорить…
Он мрачно отвёл голову.
— Людьми?
Спросила она с невыносимым чувством, но ему показалось, что в её голосе прозвучала не здоровая нотка надежды.
— Нет конечно. Ты серьёзно, или издеваешься?
Она ещё не отойдя от горя легко засмеялась и утёрла пальчиками влажные глаза.
— Я хочу всё знать. То есть ты хочешь сказать ты всё время следил за мной?
— Тебя это наверное злит.
— Нет,… это мило. Спасибо. Просто это глупо. Надо было сразу появиться…
Она миг посмотрела на его губы, как бы готовясь, пересилила себя, и поцеловала их, и по ощущениям они оказались прежними, и она медленно растаяла в поцелуе и наклонила голову, повисла на его шее руками и телом на его коленях, и обмякла, и даже пропустила через вздёрнутый нос какое-то влюблённое уууу, что-то похожее на влюблённый вой волчицы…
Она отняла губы…
Они просидели бок о бок на мраморном гробу несколько часов, свесив с него ноги, смотря вдаль на холодный мрамор, и почти не разговаривая. Ноги Валерия касались пола, а ноги девушки не касались. Потом девушка наконец прервала молчание.
— Тебя надо нормально покормить. Жди здесь.
Она начала поспешно одевать на одну ногу ботинок, который никак не хотел на неё налезать, и неловко прыгать на другой ноге, смотря в это время на свою горгулью.
Она обулась, на последок ещё раз нежно обхватив его голову, поцеловала его
