– Ты могла бы поехать к ним, – заметил Рауль.
– Когда? Я училась и работала в двух местах. Если только после того, как ты меня уволил? – В ее словах снова прозвучала горечь.
На щеке Рауля дернулся мускул.
– Ты могла бы объяснить.
– В самом деле? – прищурилась Сирена. – Когда же? Каждый раз, когда я просила у тебя больше пяти дней отпуска, ты превращался в глыбу льда.
– Ты могла бы попытаться объяснить мне ситуацию.
– Ты никогда не выказывал интереса к моей личной жизни, Рауль. Ты видел во мне продолжение лэптопа, а не живую женщину.
– Ты была моей служащей, – возразил Рауль и, стиснув зубы, встал из-за стола.
Сирена видела, что он теряет терпение, но тем не менее не злится на нее. Рауль подошел к бассейну, засунул руки в карманы и уставился в сине-зеленые глубины.
– Ты понятия не имеешь, каково это – желать свою сотрудницу, зная, что это неправильно, – произнес он совсем уж неожиданно. – Вот почему я не выдержал в Оксшотте. Я думал об этом все два года, что ты у меня работала, а затем, – в его голосе появились жесткие нотки, – я узнал, что ты меня обкрадывала. Ты обманула мое доверие и использовала меня. Я был унижен и оскорблен.
Он был унижен?!
В это невозможно поверить. К тому же он говорит, что его влекло к ней, значит, задето было только его эго, но не сердце.
– Я пыталась быть профессионалом, – возвращаясь к прежней теме, сказала Сирена. – Я старалась не привносить в офис свою личную жизнь. Тем более сейчас я не вижу смысла ее обсуждать. – Она взяла салфетку с коленей и положила возле тарелки. – Тебе по-прежнему все равно, а я по-прежнему не могу увидеть свою семью.
– Почему ты считаешь, что мне все равно? – с вызовом спросил Рауль.
– Пожалуйста, не надо, – с усилием выговорила Сирена. – Я знаю, что ты ненавидишь меня. Позволь заметить, я питаю к тебе такие же чувства. – «Лгунья», – прошептал в ее голове тоненький голосок, но Сирена проигнорировала его, как и то, что Рауль резко выдохнул. – Давай будем честны друг с другом. Ради Люси.
Смотреть на Рауля было тяжело, но Сирена заставила себя встретиться с ним взглядом.
– Хотелось бы мне, чтобы все было так просто. – Он ухватился за спинку стула. – Я мечтаю возненавидеть тебя, однако понимаю, почему ты не могла обратиться ко мне прямо. Ты не знала, что я казался безразличным лишь потому, что меня влекло к тебе.
– Это была похоть, – устало бросила Сирена. – Похоть – не то же самое, что забота.
Рауль выпрямился.
– Нет, послушай, – торопливо добавила она. – Я понимаю: то, что мы переспали один раз, не означает, что мы должны пожениться и жить счастливо. Но я думала, что ты относишься ко мне с уважением. Даже если бы ты сказал, что отказываешься понимать меня, – это было бы лучше, чем травля арестом без предварительного разговора со мной. Это было… – Она умолкла, увидев каменное выражение его лица. Сирена собралась с духом и продолжила, хотя голос ее дрожал: – Узнав, что я беременна, догадываясь, что у меня, в случае тюремного заключения, отберут ребенка, ты все-таки сделал это. Даже моя мачеха не поступила бы так, хотя всегда была не против причинить мне боль.
– Я не знал, что ты беременна, – напомнил Рауль.
– Но когда узнал, стал делать все ради ребенка – это похвально, – но не ради меня. Вывод простой: тебе на меня наплевать.
Раулю казалось, что его окутал знаменитый лондонский туман. Он снова и снова повторял про себя сказанное Сиреной прошлым вечером и никак не мог забыть ее слова.
Люси захныкала у него на руках.
Рауль остановился и посмотрел на нее. Должно быть, она почувствовала его состояние. Он ходил из одного конца дома в другой, пытаясь успокоить малышку, но у него ничего не получалось.
«Как бы чувствовала себя Сирена, если бы ей пришлось мерить шагами камеру?» – подумалось ему, и Рауля передернуло.
Он успешно гнал от себя эту мысль, когда пытался засадить Сирену в тюрьму, но сейчас она назойливо продолжала досаждать ему. Жизнерадостная Сирена, с энтузиазмом любующаяся новыми городами, которые они посещали, в клетке из кирпича и железных прутьев. Его снова передернуло.
В памяти Рауля всплыли ее слова: «Ты ненавидишь меня. Позволь заметить, я питаю к тебе такие же чувства».
– Что ты здесь делаешь?
От звука ее голоса Рауль вздрогнул, несколько раз моргнул и осознал, что забрел в комнату для экономки или няни.
– Так… Хожу с Люси, чтобы она познакомилась с домом. – Он повернулся, чтобы малышка могла взглянуть на свою мать. – Она привередливая особа.
Сирена нахмурилась, увидев на Рауле измятую одежду, которая была на нем вчера, когда они так и не закончили ужин возле бассейна. В нем появилось что-то человеческое, он словно морщился от боли… Сирена решила не задумываться над этим.
– Ты не спал всю ночь? Надо было принести ее мне. – Она подошла к ним. – Папочка забыл тебя покормить? – проворковала Сирена, идя с дочерью к дивану.
– Я попытался покормить ее несколько минут назад. Есть она не захотела, – сообщил Рауль. Голос его звучал грубовато.
Сирена вздрогнула и бросила на него неуверенный взгляд.
– Что, создаешь папе проблемы? – снова обратилась она к дочери, сбрасывая с плеча халат и спуская бретельку топа, чтобы освободить грудь.
Рауль так часто присутствовал при кормлении, что Сирена перестала его замечать. На него же это всегда производило впечатление. Сирена с нежностью кормила дочь, и от выражения любви на ее лице в животе мужчины все перевернулось.
Он снова вспомнил, что, собираясь отправить Сирену в тюрьму, не знал, что она беременна. Как, должно быть, она была напугана! А он, которому она должна была бы первому сообщить о будущем ребенке, ни о чем не догадывался.
Сирена взглянула на него, ее улыбка угасла.
– Я побуду с ней, – сказала она, опуская ресницы, чтобы скрыть выражение глаз. – Ты можешь поспать или вернуться в офис.
– Нет, не могу.
Рауль провел рукой по волосам, чувствуя нарастающую боль в висках и усталость во всем теле. Голос его зазвучал хрипло.
– Сирена, тебе известно, что мой отец покончил с собой. Но я никогда никому не рассказывал, что именно я нашел его. Я вернулся домой из школы и обнаружил отца. Он выпил огромное количество таблеток. У него был роман с секретаршей… – Рауль помедлил. – Я позвонил в «скорую», пытался оживить его, но что мог сделать девятилетний ребенок? А потом уже было поздно.
Сирена поймала его взгляд. В зеленых глубинах ее глаз застыло выражение шока.
– Я понятия не имела.
– Я не люблю об этом вспоминать. Моя мать об этом тоже не говорит.
– Но когда она рассказывала о твоем отце, у меня сложилось впечатление, что она… – нерешительно начала Сирена.
