Конечно же, все закончилось, и притом самым глупым образом. Заглядевшись на него и не замечая, куда идет, она споткнулась, и он едва успел подхватить ее сильными руками.
У Мэриэл замерло сердце. Казалось, она приросла к его тренированному гибкому телу. Желание медленно заволакивало мозг.
Она видела, что Николас все понял. Его глаза сузились, а плоть ожила в ответ на ее чувственный призыв. Он хрипловато произнес: «Черт» — и, наклонившись, поцеловал ее.
Если бы он этого не сделал, она могла бы еще сохранить чувство собственного достоинства, но, стоило ей ощутить на своих губах его поцелуй, в ней вспыхнуло пламя, горячее, чем костер, сильнее, чем дикий порыв бури, и она пропала, уступив ему и своим чувствам, пробудить которые мог только он.
Поцелуй был долгим, мучительно медленным и глубоким. Под силой его колдовства она забыла, что не может позволить себе такого, забыла, что Николас опасен ей, забыла обо всем, кроме пьянящего восторга от прикосновения его губ и непреодолимой реакции собственного тела.
Наконец он поднял голову и глухим голосом с трудом произнес:
— Нет, это невозможно.
Он даже не представлял, насколько невозможно. И все же Мэриэл не могла остановиться; она прижалась лицом к его шее и с едва заметной улыбкой прикоснулась языком к пульсирующей жилке. Николас напрягся, его тело трепетало от этой легкой ласки.
— Я знаю, — томно сказала она, — абсолютно невозможно.
Николас чуть слышно засмеялся нервным взволнованным смехом, взял ее за подбородок и произнес:
— Тогда прекрати! Колдунья!
— Почему? — Ее ресницы дрогнули, скрывая взгляд, отметая логику и здравый смысл, практичную и прагматичную сторону своей натуры, предупреждение, диктуемое здравым смыслом. — Ты сказал, невозможно. И я с тобой согласилась…
Подняв руку, Мэриэл прижала ладонь к его щеке.
— Будь что будет, — нежно прошептала она. — Мы больше никогда не увидимся после сегодняшней ночи.
— Ты этого хочешь? Одной ночи?
Спокойный, едва ли не светский тон не мог скрыть жестокой правды его слов. Мэриэл наконец осознала, что она делает и каким будет неизбежное окончание такого приключения.
Она еще секунду держала руку на его щеке, потом медленно убрала. Из гордости, не желая обнаружить смущения и в надежде скрыть возбуждение.
— Нет, не хочу, — ответила она, глубоко вздохнув. — Нет, но должна признать, что соблазн велик.
— У меня тоже, — резко ответил он. — Ты заставляешь меня терять голову. Пойдем, пора возвращаться.
Чем быстрее она с ним расстанется, тем вероятнее, что он не заметит бьющей ее дрожи, не поймет, какая пустота возникла в ее душе.
Поспешно отвернувшись, Мэриэл с испугом осознала, как далеко они ушли. Им потребуется не менее получаса, чтобы добраться до своей обуви.
— Надо же! Мы почти дошли до коттеджей, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал холодно и невозмутимо.
— Каких коттеджей?
— Они принадлежат отелю, но предназначены для тех, кто ищет полного уединения. Дорога, которую мы пересекли, чтобы выйти на пляж, идет вдоль берега. — Мэриэл указала на деревянное ограждение за низкими дюнами. — Это около трехсот метров за теми деревьями. Она идет до самого конца острова и обрывается у старого маяка. Коттеджи находятся между дорогой и пляжем. — Ее голос сорвался, и она зашагала быстрее, надеясь поскорее со всем этим покончить.
— А маяк еще работает? — спросил Николас. Судя по всему, он тоже хотел добраться поскорее.
— Им не пользуются уже несколько лет. Сейчас там никто не живет, и он стал совсем заброшенным.
Николас спокойно поинтересовался:
— А что там за коттеджи?
— Насколько я знаю, они по-настоящему роскошны. Старая миссис Джерман, владелица отеля, бабушка Лиз, пригласила превосходного архитектора. Это самые уединенные дома на острове — с одной стороны перед ними пляж, с другой они отгорожены от дороги широкой полосой леса.
Николас улыбнулся.
— Напоминает холостяцкое жилье в Новой Зеландии.
— Не думаю, — сухо ответила она. — Однажды на выходные я поехала со своей соседкой и ее мужем на западное побережье и отлично помню их холостяцкие жилища — походные условия, стирка в тазу, уродливые, потертые диваны и шезлонги, то и дело распадавшиеся на части. А эти коттеджи предназначены тем, кто может позволить себе оплатить безопасность, интимную обстановку и роскошь.
— Иногда мне так хочется, чтобы в Новой Зеландии ничего не менялось, — тихо сказал Николас. — Возможно, в мире имеются и другие места, где, если ты пришел на пляж, а там уже кто-то есть, ты просто идешь и находишь другой пляж и где самым опасным представителем морской фауны является краб. Но я в таких местах не бывал.
— Новая Зеландия — не рай, — возразила она. — Я согласна, трудно найти более красивую страну, но и там достаточно скверных людей.
— Легкоранимый ребенок из семьи дипломатов не мог не испытать острого потрясения, оказавшись в маленьком фермерском городке вроде Кинг-Кантри, — заметил он. — Возможно, люди просто не знали, как с вами обращаться? Вы должны были казаться им редкой экзотической газелью. Сами же сказали, что дети всегда избирают жертвой тех, кто на них не похож.
Ей стало интересно, не судит ли он по собственному опыту и не приходилось ли ему тоже чувствовать собственную непохожесть из-за родителей.
Но этого ей никогда не узнать, она слишком сблизилась с ним и обожглась. Безопаснее держать дистанцию.
— Да, конечно. — И весь остаток длинного пути она старалась касаться лишь самых безобидных тем.
— Ты не могла бы отказаться от этой свободной недели? — По голосу Кароль чувствовалось, что дело срочное. — Да, да, я знаю, ты собиралась ремонтировать квартиру, но ты опять нужна в Южной Каролине. Судя по всему, эта маленькая гостиница пользуется большим успехом — ты ведь всего месяц назад была там на какой-то важной конференции, верно? Так вот, похоже, они опять затевают что-то в этом роде.
Первым побуждением Мэриэл было послать все к черту, но она не могла рисковать своей репутацией, отказавшись снова отправиться на курорт Брайдз-Бэй.
Тем не менее она перевела дух, прежде чем как можно естественней ответить своему агенту:
— Только не говори, что какие-то политики опять собираются выбрасывать на ветер деньги налогоплательщиков, чтобы оказаться в окружении аллигаторов на всемирно известном поле для гольфа.
— Мне о них ничего не известно, — спокойно продолжала Кароль. — Я только знаю, что вчера с нами связались и попросили прислать именно тебя. Ты пробудешь там неделю.
