— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Каролина.
Рудольф Бауэр в совершенстве владеет искусством прятать от окружающих свои эмоции, отметила она. Что еще он скрывает?
История с болезнью Отто тоже оставалась под вопросом. По сути, Рудольф не солгал. Его отец действительно хворал, но не настолько тяжело, как об этом было сказано. Каролина догадывалась, для чего ему понадобилось сгустить краски, — чтобы уговорить ее лететь с ним. Но с чем это было связано?
Ей не терпелось получить возможность остаться с ним наедине и напрямую расспросить обо всем.
— Ты такая красавица, Каролина! — привлекая всеобщее внимание, объявил дядя Генрих. — Почему же до сих пор не замужем?
Грянул взрыв добродушного хохота, а Рудольф окинул Каролину многозначительным взглядом. Ей показалось, она отчетливо видит в этом взгляде издевку.
— Просто до знакомства с вами я не встречала такого мужчины, с которым согласилась бы провести остаток жизни, — ответила она с шутливой серьезностью. — На мое несчастье, вы уже заняты!
Компания вновь зашлась смехом.
Выпив по паре бокалов чудесного вина, пожилые люди углубились в воспоминания. Кто-то завел речь о незабываемом довоенном времени, остальные дружно поддержали этот разговор.
Улучив минутку, Отто обратился к сыну:
— Рудольф, наверняка вам скучно слушать нас, стариков. Может, прогуляетесь по саду? Покажи гостям нашу новую беседку.
— Неплохая мысль! — ответил тот.
Через несколько минут Каролина, Рудольф и его молодые родственники подходили к восхитительной беседке в саду. Из резного дерева, покрытого белой краской, она казалась кружевной. Перед входом в беседку красовались две небольшие статуи.
— Место для установления этого чуда отец подобрал идеально, — произнес Рудольф, бросая напряженный взгляд на Каролину. — Отдыхать многим нравится именно в этой части сада, я давно это заметил.
Каролина остолбенела. Только ей смысл его слов мог быть полностью понятен.
И как она не сообразила сразу! Дурочка! Залюбовалась скульптурами. А ведь они стояли как раз на том месте, где много лет назад ее застал Рудольф, целующейся с тем парнишкой…
Ее щеки вспыхнули. Мужчина опять устремил на нее явно недоброжелательный взгляд и искривил губы в надменной усмешке.
Не говоря никому ни слова, Каролина развернулась и стремительно зашагала прочь, в сторону дома. Ветер трепал ее длинные густые волосы, целовал ее пылающие щеки, будто хотел помочь забыть о только что случившемся.
Вот, оказывается, в чем все дело! — думала она, с трудом сдерживая слезы. Рудольф тоже обо всем помнит. И видит во мне лишь того подростка, гулящую девку, как он смел меня тогда назвать! А я своим поведением лишь доказала, что действительно такая и есть. Полетела с ним сюда в первый же день встречи! А главное, не раздумывая, занялась с ним сексом! Вчера, сегодня утром… Ему стоит лишь поманить пальчиком, и я на все готова… — Горячие слезы уже жгли ей глаза, и она задыхалась от обиды и отчаяния, но продолжала идти вперед, гордо расправив плечи. Ну и черт с ним! Черт с ним!
Она услышала за спиной знакомые шаги и пошла быстрее. Рудольф подскочил к ней и схватил за руку.
— И куда, интересно знать, ты направляешься?
— Не твое дело! — выкрикнула Каролина.
— Нет, мое! — Его голос звучал жестко.
— Подальше от тебя! — заявила она, пытаясь высвободить запястье.
Он обхватил ее за плечи, останавливая посреди аллеи.
— В таком состоянии я не позволю тебе идти в столовую.
— Это еще почему? — Каролина кипела от ярости. Она не могла вырваться из его крепких рук и чувствовала себя униженной и беспомощной.
Рудольф окинул ее лицо изучающим взглядом.
— Потому что там сидят люди, отмечающие юбилей, понимаешь? — проговорил он подчеркнуто медленно и спокойно. — Они прожили вместе целых пятьдесят лет и хотят отпраздновать это событие, как полагается. Твои слезы и сцены будут там крайне неуместны. — Он ухмыльнулся. — Хоть в моей голове подобное и не укладывается. Пятьдесят лет подряд терпеть рядом с собой присутствие женщины…
Каролина предприняла очередную попытку вырваться из плена. Она, естественно, не увенчалась успехом.
— Это я-то собираюсь устроить сцену? Вспомни лучше, как вел себя ты, когда перебил бедного Отто…
— Довольно! — отрезал Рудольф.
Он не привык скандалить с кем бы то ни было, особенно с женщинами. Если и выяснял с кем-то отношения, был категоричен, краток, беспощаден и решителен.
Подняв Каролину на руки, он зашагал в ту сторону, где располагалась задняя дверь.
— Куда ты меня тащишь? — заверещала Каролина, колотя кулаками по его мускулистой спине. — Отпусти меня! Отпусти немедленно!
С невозмутимым видом Рудольф прошел мимо кухни, не обращая внимания ни на вопли Каролины, ни на ошарашенные лица Эдуарда и других работников, занимавшихся приготовлениями к вечернему пиршеству, поднялся на второй этаж и отпустил свою жертву, лишь тогда, когда зашел в ее комнату.
— Негодяй! — крикнула молодая женщина в бешенстве. — Считаешь, тебе все дозволено?
— Так я не считаю, но и не допущу, чтобы меня позорили перед родственниками, — невозмутимо ответил Рудольф.
Каролина не слышала его слов. Ее глаза метали молнии, ноздри нервно подрагивали.
— Грубиян! Самовлюбленный иди…
— Замолчи! — Рудольф крепко взял ее за подбородок и приподнял ее голову. — Ни один человек на свете не имеет права меня оскорблять, понятно?
Каролина дернула голову, высвободилась из его цепких пальцев, с вызывающим видом прошла к кровати и опустилась на край.
Пожалуй, я действительно перебарщиваю, подумала она, успокаиваясь. Надо быть осторожнее в выражениях. И не давать воли эмоциям. Следует научиться в любой ситуации держать их под контролем.
Она сделала глубокий вдох и выдох, приводя в норму дыхание. Рудольф наблюдал за ней молча, стоя у шкафа и скрестив руки на груди.
— Я давно хотела остаться с тобой наедине, — заговорила Каролина уже уравновешенным голосом.
— Приятно это слышать, — пробормотал Рудольф, и его глаза потемнели.
— Но вовсе не для того, чтобы опять заняться сексом, — быстро пояснила она с едва уловимым раздражением в голосе. Мысль о том, что кто-то может воспринимать ее лишь как предмет сексуальных утех, была ей отвратительна. Особенно, если этим «кто-то» являлся Рудольф Бауэр. — Я чувствую, что ты от меня что-то скрываешь, но не могу понять, что именно. Во-первых, объясни мне, пожалуйста, кто такой Уоллес Форстер. Твой отец рассказал сегодня, что ты вылетел позавчера ночью, чтобы срочно встретиться с этим Уоллесом. Когда ты подошел ко мне в кафе, то сообщил, что прилетел в Гран Канарию только что. Ни на какую встречу ты не торопился, а провел несколько часов подряд со мной. — Она сделала небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. — Во-вторых, я хочу, чтобы ты объяснил мне, зачем солгал насчет болезни Отто. Она, как выяснилось, была совсем не тяжелой, а заурядной легкой простудой, не более того. Не думай, что я круглая дурочка, Рудольф!
