– Веди себя прилично, – мягко приказал он.
– Не хочу.
Генри бросил на нее откровенно поддразнивающий взгляд, передал ей фотографии и отошел, чтобы одеться.
Она вздохнула и снова посмотрела в окно.
– Вон то дерево около окна, тебе не кажется?
– Возможно, – пробормотал он за ее спиной. – Надень свитер – на улице холодно.
Рассеянно кивнув, она вложила снимки обратно в конверт и направилась к своему чемодану, чтобы взять из него теплый свитер.
– Мы выгуляем собак, а потом поедем в Ладлоу и поедим там.
– Отлично.
Он усмехнулся.
– Ты вдруг стала поразительно послушной.
– Я всегда послушна. Я вообще очень восприимчивая леди.
– Да, – согласился он негромко, и она порозовела.
– Я не это имела в виду!
– Вот как? Пойдем, я проголодался. Мы же сегодня не обедали.
– Мне нужно намазать лицо защитным кремом.
– Гита, но солнца же нет!
– Зато есть ветер. – Она переняла у него чуть поддразнивающий тон и легкую ироническую улыбку. – Красивая кожа должна быть постоянно защищена. Это одно из условий моего контракта, – добавила она мягко.
– Тогда иди и защити ее скорее.
Прежде чем покинуть усадьбу, Генри пошел взглянуть на дерево, росшее рядом с окном его спальни. Он осмотрел ствол, ветви, корни, выискивая какие-нибудь признаки того, что кто-то влезал на него, затем попробовал влезть сам.
– Ничего?
– Нет.
– Думаю, нам следует обратиться к местной полиции…
– Я уже это сделал. Я позвонил с фермы, когда ходил осматривать окрестности. И попросил Джона докладывать обо всех посторонних, если он кого-нибудь заметит.
– Спасибо.
– Пойдем.
Они прогулялись с собаками вокруг дома, а когда начало смеркаться, поехали в Ладлоу.
Оставив машину около супермаркета, они пошли по улице, поднимающейся на холм.
– Можно поужинать в «Перышках». Гита улыбнулась.
– В «Перышках»?
Он указал на гостиницу, построенную в семнадцатом веке.
– Вы не изучили окрестности должным образом, мисс Джеймс. А я ожидал, что…
– Мистер Шеддрэйк!
Они остановились, оглянулись и увидели запыхавшегося молодого человека, бегущего к ним с озабоченным выражением лица.
– Мистер Шеддрэйк!
– Да, – ответил Генри с такой холодностью, что даже Гита была поражена. Таким она его не видела с того самого первого дня в студии.
– Я написал отличную книгу…
– Можете отослать ее ко мне в офис, – решительно прервал его Генри. Повернувшись к Гите, он снова взял ее под руку и сделал шаг в сторону отеля.
– Но она у меня с собой!
Генри не обратил на него ни малейшего внимания.
– Мистер Шелдрэйк!
Генри снова остановился и посмотрел на молодого человека с редеющими каштановыми волосами и взволнованным лицом.
– Вам очень понравится моя книга! Она действительно отличная!
– В таком случае очень жаль, что у меня не будет шанса ее прочесть, – прорычал Генри.
– Как?!
– Мне не нравится, когда ко мне пристают на улице. Мне не нравится, когда со мной спорят. И мне определенно очень не нравятся люди, которые пренебрегают моими указаниями. Я предложил вам отослать ее на рассмотрение в мой офис; но сейчас беру свое предложение обратно.
– Но, как вы можете! Вы же литературный агент!
– Но, не публичный! – Спокойно отвернувшись от взъерошенного молодого человека, Генри взял стоящую в стороне Гиту под руку и решительно направился к отелю.
– В таком случае я пошлю ее кому-нибудь другому! – прокричал вслед незадачливый писатель.
– Валяйте, – пробормотал Генри себе под нос. – И если от тебя, Гита, сейчас волнами исходит неодобрение, то не лучше ли тебе поесть одной?
Она широко улыбнулась.
– Нет. Вовсе нет. Напротив. Это одобрение. Просто никто, кроме, пожалуй, Уинстона Черчилля, не мог бы отказать столь же внушительно.
Он глянул на нее, приподнял брови, и ее улыбка стала еще шире.
– Я тоже не люблю, когда ко мне пристают на улице, – сказала она мягко. – Ведь никому не придет в голову, так запросто подойти к хирургу и предложить ему провести небольшую операцию, когда хирург идет с дамой на ужин, верно?
– Верно, если только больному не хочется, чтобы этот хирург забыл свой скальпель там, где ему вовсе не место, – согласился Генри. Его лицо прояснилось, и они вошли в ресторан, где официант тут же предложил им уютный столик в углу.
– А вдруг книга этого парня действительно станет бестселлером? – лукаво поддразнила она его.
– Все возможно.
– И ты не станешь тогда скрежетать зубами и притворяться, что это тебя абсолютно не волнует?
Он пристально посмотрел на нее и произнес негромко:
– Я никогда в жизни не скрежетал зубами.
Он заказал вино и поглядел на нее, чуть приподняв одну бровь: мол, одобряет ли она его выбор?
– Ну, как, ты уже успела осмотреть городок? – спросил он.
Ее улыбка слегка увяла.
– Не слишком, – пробормотала она сокрушенно.
– И как он тебе?
– Очарователен. И здесь живут очень приятные люди.
– Да, так оно и есть.
– Расскажи мне о нем, – попросила она, принимая из рук официанта меню.
– Обязательно. Городок вырос вокруг замка, а замок построили, чтобы отражать нападения валлийцев. В основном здесь занимались продажей шерсти и перчатками.
– Перчатками?
– Да, насколько я знаю. В прошлом столетии изготовление перчаток было здесь очень в ходу. Может быть, даже до сих пор. Ну, читай меню.
С легкой улыбкой она углубилась в изучение меню, краешком глаза наблюдая, как он тоже читает и как на него смотрят другие посетители, особенно посетительницы, и ощущая себя ревнивой собственницей.
– Ты выглядишь очень самодовольной, – вдруг прокомментировал он мягко.
– Правда?
– Да. Почему?
– Потому что мне нравится быть с тобой вместе. Я буду, есть лосося.
Генри улыбнулся, закрыл меню и сделал заказ.
Когда они закончили ужинать и лениво наслаждались кофе, женщина, сидящая за столиком позади Гиты, начала ужасно кашлять, хрипло и надрывно. Обеспокоенная, Гита повернулась к ней и предложила стакан воды.
– Все в порядке? – заботливо спросила она, когда женщине, наконец, удалось справиться с приступом кашля и передохнуть.
– О да, дорогая. С того самого дня, как я бросила курить, я впервые чувствую себя лучше.
Гита услышала, как Генри с трудом подавил смех, и прикусила губу, быстро отвернувшись от посетительницы.
Оставив деньги за ужин на столе, он помог ей встать. Они вышли из ресторана и медленно направились к машине. Подняв глаза, Гита взглянула на небо.
– Удивительно, здесь даже можно увидеть звезды.
– Да, но все-таки лучше смотреть себе под ноги.
Она весело взглянула на него и снова стала изучать темное вечернее небо.
