Милая обманщица - Elle Vina

— На, попей, — протягиваю к его губам и он послушно пьет. — Развяжи, — ставлю кружку на пол и протягиваю ему руки. Он кое-как развязывает их и освобождает мои руки.

Я быстро одеваюсь, мою кружку и убираю посуду, надеваю перчатки и ищу ключи от машины. Когда я возвращаюсь к Антону, мне кажется, что он уже спит. Я надеваю на него куртку и поднимаю с места.

— Вставай, надо идти.

— Что? Зачем? — едва различимо бубнит он.

— Давай, давай, — я тащу его за собой, он послушно идет, но спотыкается абсолютно обо все. Его взгляд стал потерянным и не сфокусированным. Даже в тот день, когда он напился, он не выглядел настолько плохо.

С трудом обуваю его, одеваюсь сама и мы вместе выходим на улицу. Хорошо, что у Ковалевых нет соседей.

Я усаживаю Антона за руль и сажусь рядом на пассажирское кресло. Не проходит и пары минут как он засыпает. Завожу машину и пытаюсь дотянуться до педали газа, что получается сделать не сразу. Сидеть между двумя сиденьями крайне неудобно. Я нарочно наезжаю на ворота и царапаю всю левую сторону машины, сильно газую и врезаюсь в ближайший фонарный столб. Антон даже не шелохнулся. Интересно, не многовато ли дозы он принял?

Убедившись, что вокруг никого нет, я выхожу из машины и возвращаюсь в дом, где беру пачку денег с хранилища мамы Антона и убираю их в черный пакетик к таблеткам. После этого я осматриваю себя в зеркале: шея покраснела, еще и темные пятна от засосов остались. Прекрасно.

Возвращаюсь на кухню, раздеваюсь, оставляя на себе лишь трусы и рубашку. Все остальное разбрасываю по полу. На бедрах тоже остались розовые пятна от его рук.

Застегиваю все пуговицы рубашки и с силой дергаю за воротник в разные стороны так, что отлетают несколько пуговиц. Растрепываю волосы и минуту смотрю на столешницу, размышляя о том, очень ли нужно это делать. Да, нужно. Со всей силы бьюсь лицом о столешницу так, что что-то хрустит.

— Блять! — хватаюсь за нос, который тут же начинает пульсировать. Теплые струи крови текут по подбородку. — Зачем я это сделала, еб твою мать, — ищу телефон в куртке и набираю телефон спасательной службы. Прочищаю горло, готовясь говорить испуганным плаксивым голосом. — Алло, полиция, на меня напали. И, кажется, человек умер.

5 ноября,

00:02

— Мы приготовили ужин и посмотрели фильм. Все было нормально, пока в один момент Антон не начал себя странно вести. Оказалось, что он принял одну таблетку… Я разозлилась на него, мы начали ругаться. Я грозилась, что уйду от него, после чего он меня ударил, — показываю на свой пострадавший нос, — схватил и…, — в горле встает ком, а в глазах собираются слезы, — сорвал всю одежду, — вытираю слезы трясущимися руками, — а потом… изнасиловал, — еле слышно произношу я последнее слово. Я и представить не могла, как трудно бывает говорить о таком. — И чуть не задушил меня. Я думала, что умру, — честно говорю я, закрывая лицо руками, чтобы хоть как-то спрятаться от стыда.

— Вероника, — Марина подходит ко мне и мягко дотрагивается до моих рук, чтобы убрать их с лица, — мне очень жаль, что тебе пришлось такое пережить, — она садится рядом, все так же держа мои руки. — Но надо, чтобы ты рассказала нам все.

— Когда он закончил, — начинаю дрожащим голосом, — он молча ушел. Я осталась здесь, потом услышала какой-то шум во дворе, схватила нож и вышла на крыльцо. По звуку я поняла, что это машина куда-то врезалась. Я вернулась домой и позвонила вам.

— Ты не пыталась помочь ему? — спрашивает Андрей.

— Нет, я боялась, что он может вернуться.

— Когда я вошла, она сидела здесь на полу с ножом в руках, — говорит ей Марина.

— Я правда боялась, что он может вернуться.

— Значит, ты не выходила к нему?

— Нет.

— И не спрашивала, куда он собирается?

— Нет. Мне было все равно, лишь бы он ушел.

— Есть еще что-нибудь, что нам надо знать? Может что-то забыла?

— Нет, это все. Что теперь с ним будет? — задаю я главный вопрос.

— За порчу имущества, хранение и употребление наркотических средств, нанесение телесных повреждений и изнасилование? Обыск дома, допрос свидетелей, в том числе подозреваемого, возможно мед экспертиза, суд, но и в конце — несколько лет колонии общего режима. Тут уже никакие деньги не помогут. Но сначала поедем в больницу, пусть тебя осмотрят.

— Он больше тебя не обидит. Тебе нечего бояться, — пытается ободрить меня Кузнецова.

Вот и настал этот момент: игра окончена, миссия выполнена. Тяжкий груз в виде роли другой, чужой девушки спадает с плеч. Я знаю, это не конец, все только начинается. Самое сложное еще впереди: судебные разбирательства, бесконечное повторение своих показаний и встречи с Антоном. Но мне больше не надо притворяться. Наконец-то, я рассказала людям правду. Чувство освобождения переполняет меня. Я вновь закрываю лицо руками, пряча свои всхлипы, переходящие в рыдания. Марина обнимает меня за плечи и гладит по спине, что-то нашептывая.