Работу она закончила только к семи часам. Новую задумку Художница решила выполнить обычным способом – старым добрым маслом: с волшебной кистью недолго и забыть, как смешиваются краски на палитре. Название картины уже всплыло из морозного сумрака: «Зимний сон».
В этот вечер она успела сделать лишь подготовительный грубый карандашный рисунок на бумаге, фиксируя замысел в общих чертах. Проработанным относительно тонко вышло лишь лицо спящей девы. Черты она ему придала вымышленные, уходя от слишком явного сходства с Надин, но любимое лицо так и просилось на бумагу, само выходило из-под карандаша, дыша и безмолвно разговаривая с ней, силясь что-то сказать сквозь ледяные оковы зимнего сна… Ну, пусть, решила Художница. Это пока набросок, на холсте в окончательном варианте всё будет выглядеть иначе.
Вернулась она не в дом, а в ледяной склеп: печь остыла, а вокруг спящей Надин образовался кокон из метели. Мерцающий балдахин из морозных блёсток раскинулся над постелью, подсвечивая лицо Надин загадочным голубоватым сиянием. О том, чтобы лечь с ней рядом, не могло быть и речи, пришлось вспомнить о деревянной лежанке под потолком у печки – кажется, это называлось полати. Старый матрас, на котором Художница летней ночью слушала кузнечиков, был взят именно оттуда, а ещё там обнаружилось свёрнутое большим мягким валиком стёганое пуховое одеяло, а также две подушки. Протопив печь и поужинав, Художница забралась на полати, а перед глазами всё ещё стояла будущая картина – уже во всех красках.
Зимний чертог, выстроившийся вокруг Надин, не таял ни от печного тепла, ни от нежных слов, которые Художница шептала ей вечерами в надежде, что та всё-таки слышит. Творчество захватило её, зимняя сказка разворачивалась на холсте, не отпуская от себя, и она временами оставалась в своей квартире-студии ночевать, но при этом всегда мыслями уносилась в домик, где лежала в зачарованном сне её возлюбленная.
За два зимних месяца она продала через интернет-галерею только два осенних пейзажа, нарисованные чудесной кистью, а в феврале свалилась с гриппом. Недописанный «Зимний сон» укоризненно мерцал с холста, но Художница, свернувшись под пледом и дыша в его шерстяное нутро, пребывала в болезненно-зябком мучительном полузабытьи. Она лежала на диване, на котором умерла мать.
Неделю она не была дома из-за болезни, и за это время снежно-вьюжный кокон вокруг Надин разросся так, что захватил почти полкомнаты, а на кухне в рукомойнике вода покрылась льдом. Целый день Художница, не снимая верхней одежды, усиленно топила печь, и только к позднему вечеру удалось кое-как отогреть дом, а зимний кокон сдал позиции и вернулся к своим первоначальным размерам. Надин в нём было не узнать: тело под ночной рубашкой словно усохло, руки стали полупрозрачными и тонкими, с голубоватыми ногтями и выпирающими суставами; лицо обтянулось кожей, вокруг глаз залегли синие тени, а ресницы с бровями густо обросли причудливыми кристаллами инея.
А на следующий день болезнь вдруг вернулась. Снизившаяся было температура резко подскочила, грудь забилась мокротой, кашель сгибал Художницу пополам. Ухудшение застало её за работой в мастерской; пришлось выпить лекарства и лечь на диван, но потом, инстинктивно чувствуя какую-то мертвящую силу в этом месте, она перебралась на свою старую кровать, ставшую складом художественных принадлежностей. Освободив её, Художница забралась под одеяло, сотрясаясь от кашля. Похоже, её скрутило какое-то осложнение.
А прямо на неё смотрела картина «Вечер на озере» – та самая, рядом с которой мать уснула вечным сном. На кухне вскипал чайник, на столе стояла банка малинового варенья, а на спокойной воде, зарывшись кормой в камыши, покачивалась лодка.
В измученную грудь Художницы ворвался прохладный ветер. Рама картины расширялась на глазах – сначала до размеров двери, а потом и вовсе потерялась из поля зрения. Художница лежала на берегу, под ванильно-розовыми облаками, а перед ней раскинулась предзакатная водная гладь с далёким темнеющим берегом. Стрекоза села на плечо. Лодка манила, но на задворках сознания пульсировало: символ гроба. Неужели её судьба – умереть от осложнений гриппа? Но эмоции находились в таком же покое, как озёрная вода, зеркально-чистые, тихие и неземные. Страх уполз куда-то в луговые цветы и был уничтожен их лекарственным ароматом, а единственно верным казалось решение подняться и войти в лодку. Земля помогала ей, вливая силы, закатное солнце румянило облака, и вот – водная колыбель качнулась под ней. Лодка сама оторвалась от берега и заскользила, унося Художницу в вечное лето.
Нос лодки ткнулся в песок: другой берег озера встречал её колышущимся разнотравьем, а ветер странно гудел – как чайник с бесполезным для её ушей свистком. Одеяло сползло, футболка промокла от пота и прильнула к коже, а на мольберте покоилась уплывшая душой в снежные дали дева, окутанная ледяными узорами.
Градусник – под мышку. Мешочек с сушёной мелиссой, мелколистовая россыпь чая, а в душе – букет полевых цветов в медовом ореоле солнечного света. Вернувшись с кружкой свежезаваренного напитка в мастерскую, Художница села на мятую постель и уставилась на картину, прислонённую к стене. Лодка снова исчезла… Получается, «Вечер» мог не только уносить в иной мир, но и возвращать оттуда тех, кому там ещё не место?
Дышалось легко, мягко, во всём теле стоял упругий звон энергии. Художница достала градусник – тридцать шесть и четыре. Смыв противный пот под душем, она переоделась. Села за компьютер, открыла свой сайт, проверила почту. В ящике её ждали два письма от покупателей картин.
«Уважаемая Ольга! Приветствую Вас!
Быть может, Вам покажется бредом то, что я расскажу…»
«Ольга, здравствуйте!
Пишу Вам, чтобы поблагодарить за удивительную картину…»
Женщина, прикованная к постели после инсульта, смогла заговорить и сесть. И рассказала мужу, что несколько ночей подряд гуляла в осеннем лесу, попадая в него через картину, висевшую над её кроватью. У пятнадцатилетнего парня – гемофилика начали останавливаться неукротимые кровотечения и рассосались кровоизлияния в суставы, и он тоже гулял в лесу, в который попал, сидя напротив картины.
«Если Вы не против, я поделюсь ссылкой на Ваш сайт со своими друзьями через “Вконтакте”. С уважением, Александр».
За спиной выросли весенние крылья, прозрачные, с тонкими радужными жилками. Крылья-призраки, крылья – карты волшебных царств. В первый день марта повалил густой снег. Подавая руку поскользнувшейся девушке, Художница услышала её мысли: «Когда уже эта зима закончится…»
