Внезапно в дверь постучали. Пенелопа резко села на кровати и испуганно посмотрела на Джеймса.
— Кто это может быть? — Он натянул шорты и направился к двери, в которую продолжали стучать.
— Мсье Грант? - На пороге стоял Тони. - Вам срочное сообщение.
— Благодарю, — ответил Джеймс и взял в руки конверт.
Закрыв дверь и быстро распечатав послание, Джеймс замер, прочитав первую строчку:
«Сделка не должна состояться, иначе...»
Джеймс еще раз пробежался глазами по написанному корявым почерком сообщению.
Скомкав конверт, он, в надежде на то, что Тони до сих пор вызывает лифт, выбежал в холл. Но толстого портье уже не было. Тогда Джеймс схватил телефонную трубку и быстро набрал номер портье.
— Да, мсье Грант, — послышался голос Тони.
— Кто передал вам записку? — спросил Джеймс, с ненавистью сжимая небольшой конверт.
— Оставили на стойке. А кто именно, не могу сказать, — спокойно ответил тот.
— Спасибо... — вяло поблагодарил Джеймс и положил трубку.
Зайдя в спальню, он увидел Пенелопу, отвернувшуюся к балкону, закутавшись в халат.
— Я вижу, как разозлило тебя письмо. Не беспокойся. У тебя все будет хорошо, — шепнула девушка, не оборачиваясь к нему.
— Как меня раздражают подобные мелочи, способные выбить человека из привычной колеи! — Джеймс присел на край постели и положил руку на плечо Пенелопы.
— Если бы в дверь не постучали, и мы не остановились... То завтра мы оба делали бы вид, что ничего не произошло? Лгали бы самим себе? Знаешь, я рада, что так все закончилось, что стук в дверь не позволил нам наделать глупостей! — Пенелопа встала с постели и вышла на балкон.
— Прости, что у меня после этой мерзкой записки испортилось настроение. Хотя не нужно обращать на подобные угрозы внимания! — Джеймс вскочил с постели, убрал конверт в карман портфеля, как советовал ему Вил, и вышел на балкон вслед за ней.
Нежно обняв Пенелопу за талию, он аккуратно взял руку девушки и указал на пляж.
— Может, прогуляемся? — ласково спросил он.
Взявшись за руки, они шли по шумному пляжу, и каждый думал о своем.
Джеймс не мог разобраться в себе. Признаться, записка с угрозами его уже не интересовала, мысли были о другом. Совсем скоро за ними приедет яхта, которая вернет их в реальность и заставит забыть, что происходило между этими двумя совершенно разными людьми... И Джеймс вдруг задал себе вопрос, хочет ли он прожить всю жизнь с Ванессой. Да, он знает ее много лет, еще со студенческих времен в Оксфорде, но были ли эти годы насыщеннее приятными эмоциями, чем последние три дня? Испытывал ли Джеймс такое страстное влечение, такую безграничную нежность к своей невесте? Безусловно... нет. Поразмыслив еще немного, Джеймс пришел к выводу, что Ванесса для него — гавань, в которую он возвращался после трудного рабочего дня. Каждый вечер был похож на предыдущий, как две капли воды... Ничего не менялось. Ссоры из-за ревности, ночи любви, ставшие со временем довольно скучной обязанностью... Ванесса — хороший человек, в этом Джеймс не сомневался ни на минутку, потому как за маской капризной и недовольной дамочки скрывался хороший друг. Друг... и только. Конечно, связать свою жизнь с человеком, отношения с которым проверены временем, хорошее дело, но стоит ли тратить свою жизнь на то, чтобы долгие годы оставаться в тихой гавани, когда сердцу так хочется приключений?
Как сложно всегда делать выбор! — думала Пенелопа. Знаю, Джеймс не уйдет от Ванессы... Но если он с ней будет счастлив, то я готова пожертвовать собой. Я просто исчезну из их жизни. Мы никогда больше не увидимся... Просто я запомню эти дни, проведенные с Джеймсом, как самые лучшие в моей жизни. Когда у меня появятся дети, я им расскажу, что имела короткий роман с прекрасным англичанином, что мы не могли рассказать друг другу, как нам хорошо вместе, ибо я не знала английского, а он не говорил на испанском. Но даже языковой барьер не мешал нам понимать друг друга, так как существует язык Любви, который учит людей чувствовать биение сердца любимого, помогает понять, что говорят его глаза и почему при случайном прикосновении его руки по телу пробегает дрожь...
Так значит, я люблю Джеймса? - спросила себя Пенелопа и крепко сжала его руку. Если нет, то как объяснить это постоянное желание слышать его голос, это смущение, когда его взгляд пробегает по телу, упоение его ароматом... о, этот горьковатый запах его одеколона... хотелось бы всю жизнь вдыхать только его... Люблю... и душа поет... хочется закричать во весь голос... Люблю... Джеймс...
Она заглянула в его зеленые глаза и почувствовала, что готова расплакаться.
Нет! Нельзя... нельзя показывать слезы. Слезы — это слабость.
— Когда вернемся на яхту, все изменится. И тогда мы поймем, что нам делать дальше... — Джеймс коснулся ладонью румяных щек Пенелопы.
- Когда мы вернемся на яхту, я пойму, что совершила самую большую ошибку в своей жизни, позволив себе влюбиться в тебя. Но эта ошибка будет единственной в моей жизни, за которую мне будет не стыдно, которой я буду гордиться, потому как узнала, что же такое Любовь...
Она прижалась к его груди, вдохнула полюбившийся аромат одеколона, смешанный с запахом его тела, и попыталась запомнить этот миг на всю жизнь.
Вернувшись в номер, Пенелопа сняла шляпку с широкими полями и, зайдя в спальню, замерла. Возле кровати, опираясь на невысокую тумбочку, стояла виолончель.
— Джеймс! — позвала Пенелопа. — Что это?!
Он широко улыбнулся и кивнул на стул, показывая жестами, что хочет послушать ее музыку.
— Попросил Тони приготовить тебе сюрприз, пока мы гуляем на пляже. Наверное, этот инструмент взяли у музыкантов, играющих по вечерам в ресторанчике на первом этаже. — Джеймс пододвинул Пенелопе стул, а сам сел рядом на кровати.
Девушка улыбнулась. Сбросив туфли и подогнув юбку цветастого платья, она поставила инструмент и взяла тонкими пальчиками смычок.
Закрыв глаза, она начала играть медленную мелодию, которую сочинила несколько месяцев назад. Она не знала, кому ее посвятить, как назвать, но сейчас, перебирая пальцами аккорды, она решила, что эта мелодия будет носить название «На языке Любви» и будет посвящена Джеймсу Гранту...
Взмахнув смычком, Пенелопа набрала полные легкие воздуха, чтобы не расплакаться. Она поняла, что Джеймс это заметил, и постаралась улыбнуться.
Скажи ей раньше, что за два дня можно так сильно влюбиться в совершенно незнакомого мужчину, она бы рассмеялась этому шутнику в лицо. Любовь... коварная штука... То Пенелопа чувствовала, как у нее за спиной вырастают крылья и она готова взлететь, когда Джеймс смотрит на нее, говорит с ней; то она чувствовала, что не может сделать вперед и шага, когда думает о скором расставании, потому как оковы Любви неимоверно тяжелы...
