И скоро он снова возьмется за нее. Хлои была сейчас роскошно расслабленной и раскованной, приглашая его продолжить.
Лоренцо стянул с себя шорты, чтобы тоже обнажиться. На этот раз он доведет их обоих до состояния экстаза.
Сверкающие лазурные воды Индийского океана простирались перед Хлои настолько, насколько мог видеть глаз. Из путеводителя она узнала, что остров Маврикий, где они находились, отделяло от восточного побережья Африки свыше тысячи миль сверкающего океана.
Она не могла предположить, что красота окаймленного пальмами побережья окажется такой невероятной. Легкие волны набегали на мелкий, как пудра, белоснежный песок, а на другом берегу бирюзовой лагуны виднелась серебристая линия, там, где потрясающие пенные буруны обрушивались на коралловый риф.
Она уютно устроилась на лежаке, держа на руках Эмму, и рылась в сумке, ища крем от загара.
— Можно я присоединюсь к вам? — Мягкий итальянский акцент Лоренцо вкрадчиво прозвучал над ее ухом, застав врасплох и вызвав дрожь, несмотря на жару тропического солнца.
Тело Хлои все еще гудело от их потрясающей близости у водопада сегодня утром. У нее не укладывалось в голове, как после всего этого Лоренцо смог провести несколько часов, рассылая послания по электронной почте и делая служебные телефонные звонки.
— Ну конечно, — улыбнулась она. У нее перехватило дыхание, когда она повернулась к нему.
Он выглядел потрясающе в обтягивающей черной спортивной майке, подчеркивающей его сильные, мускулистые плечи, и черных шортах, которые открывали его сильные сексуальные ноги.
— Как Эмма? — спросил Лоренцо, садясь на лежак рядом с ними.
Он отклонился, опершись на локоть, чтобы его голова была в тени, и расслабленно вытянул длинные бронзовые ноги, которые оказались на солнце.
— Отлично, — сказала Хлои, снова взглянув на него. Странное чувство возникло в ее душе: это было впервые, когда он спросил о малышке. — Хотя я никак не могу найти крем от загара. Я подумала, надо бы еще раз намазать Эмму, хотя мы и сидим в тени.
— Еще одна бледнокожая английская красавица, — заметил он. — Скажи мне, как он выглядит, и я принесу.
— Спасибо, но мне проще будет посмотреть самой, — ответила Хлои, поднимаясь вместе с Эммой. — Я не помню точно, где этот крем. Возможно, я вообще потеряла его, и тогда загляну в гостиничный киоск и куплю новый.
Она натянула панамку девочки пониже, чтобы ее лицо оставалось в тени, подняла солнечные очки на макушку и только хотела выйти из-под тени большого тростникового зонта, как услышала голос Лоренцо.
— Тогда оставь Эмму со мной, — предложил он.
Хлои остановилась, удивленная подобным предложением. Впервые Лоренцо изъявил желание остаться наедине с ребенком.
Вдруг она подумала, что взятая ею пауза слишком затянулась, и взглянула на мужа, с испугом увидев свое отражение в стеклах его солнечных очков. Она сделала глубокий вдох и поспешно спустила собственные очки с макушки на нос, надеясь, что он не догадался о ее мыслях по выражению глаз.
Лоренцо наблюдал за ее реакцией, и Хлои покраснела от досады. Меньше всего ей хотелось, чтобы он подумал, что она не доверяет ему ребенка.
— Хорошо, — ответила Хлои, делая шаг обратно к Лоренцо.
Смутившись оттого, что не сразу отдала ему Эмму, она защебетала с девочкой, как делала обычно, стараясь потоком слов привлечь к себе внимание малышки.
— Я только зайду в дом, — сказала она Эмме. — Это ненадолго. А ты посиди с Лоренцо…
У нее тут же пересохло в горле. Напрасно она назвала его Лоренцо, но не могла же она назвать его папой… он же не отец Эммы.
Прося удочерить Эмму, Лиз хотела, чтобы малышка жила в полноценной семье и называла Хлои мамой. Эмма должна была считать Хлои родной матерью, а позже, когда девочка подрастет, Хлои сама решит, когда именно, с ее точки зрения, пора будет рассказать о ее биологической матери.
Однако Лоренцо рассматривал удочерение совсем иначе. И Хлои понятия не имела о том, что он думал на этот счет.
— Иди к папе, — сказал Лоренцо, протянув руки, чтобы забрать малышку у Хлои.
— Прости… — начала было она, — я не знала, что…
— Биологический отец Эммы не играет никакой роли в ее жизни, — решительно заявил Лоренцо. — Я буду единственным отцом, которого узнает Эмма, и она станет называть меня папой. Ни один ребенок, который вырастет под крышей моего дома, никогда не почувствует себя ущемленным и обездоленным. Все наши дети будут равны.
Чувства переполняли Хлои. Ей все время казалось, что Лоренцо не до конца принял Эмму. Она понимала, что он всегда будет заботиться о ней и делать все возможное ради счастья девочки, но опасалась, что Эмма будет расти, зная, что слишком сильно отличается от остальных детей Лоренцо.
— Это хорошо, — произнесла Хлои, понимая, что это не те слова, которые ей следовало бы сказать в данных обстоятельствах, но ей не хотелось заострять на этом слишком большое внимание. Она была рада тому, что солнечные очки помешали Лоренцо увидеть слезы, вдруг заблестевшие в ее глазах. — Знаю, ты не хочешь, чтобы Эмма чувствовала себя нелюбимой… — Она запнулась, стараясь закончить начатую фразу спокойно. Ей не хотелось снова ступать ногой на минное поле — затевать дискуссию о любви. — Я хотела сказать — нежеланной.
— Нелюбимая — это точное слово, — возразил Лоренцо. — Ни один ребенок, растущий в моей семье, не будет чувствовать себя нелюбимым, — повторил он.
Он протянул руки и решительно забрал Эмму у Хлои. Ей стало ясно, что, взяв малышку, Лоренцо закончил этот разговор, а она и не возражала. С ее точки зрения, они только что сделали грандиозный шаг вперед.
В этот вечер Хлои и Лоренцо решили посмотреть сегу — зажигательный, яркий танец, популярный на Маврикии. Идея принадлежала Хлои. Они проводили так много времени вдвоем, в основном занимаясь любовью, что она уже начала чувствовать себя немного оторванной от реальности.
Танец был красивым и захватывающим. Танцоры двигались раскованно и плавно под завораживающий ритм барабанов. Хлои, сидевшая за столиком с Лоренцо и наблюдающая за тем, как он отстукивает пальцами заразительную мелодию, начала думать, что то, что ей было действительно нужно, — это вернуться домой.
— Ты подстригла волосы. — Лоренцо поднял руку и дотронулся до головы Хлои. — Мне нравится, — добавил он, проведя пальцами по ее открытой шее.
— Спасибо. — Она задрожала от его ласкового прикосновения к чувствительной коже. На ней было платье без бретелек, и она почувствовала, как взгляд Лоренцо остановился на ее обнаженных плечах.
