Теперь она наблюдала снижение вертолета, понимая, что вопреки намерениям уже не успеет принять душ и переодеться в свежее. Значит, придется вновь встречать принца в выцветшей, застиранной футболке и грязных джинсах.
— Добрый день, — сказала она официальным тоном. — Полагаю, не следует летать над фермой так низко. Не забывайте, что для стада каждое такое переживание становится настоящим стрессом со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Я скажу пилоту. Это больше не повторится, — так же холодно отозвался Роман.
— Проходите в дом и располагайтесь. А мне нужно в душ, — сообщила работница.
— Я сделаю нам кофе, пока ты переодеваешься, — сказал новый хозяин.
Гизелла красноречиво развела руками, давая понять, что как он решит, так и будет.
Вместе они направились в сторону дома.
— У меня было желание облететь территорию фермы на вертолете, чтобы полнее представлять себя масштабы предстоящих работ. Но если ты считаешь, что это негативным образом отразится на поголовье… — проговорил он.
— Если пилот не будет критически снижаться над скотным двором, загонами и пастбищами, то это вполне возможно, — деловито отозвалась Гизелла, — поскольку в собственности поместья разнообразные угодья и лесонасаждения.
— Мы это учтем, — ответил принц.
— Коровы и телята, пасущиеся на холмах, очень восприимчивы к таким вторжениям извне, так что лучше облетать их стороной, — настойчиво проговорила девушка.
— Чрезвычайно много нюансов. Полагаю, нам потребуется проводник, — с улыбкой произнес Роман.
Гизелла остановилась и сделала глубокий нервный вдох. С течением времени до нее с пронзительной ясностью стало доходить, что она потеряла самое дорогое и значительное, что у нее было. Каждая ошибка, каждый просчет и недосмотр в управлении хозяйством обернулись невосполнимой утратой. Формально она все еще имела право пребывать на своей земле, вести привычный образ жизни, заниматься любимым делом. Но постепенно все менялось. Теперь не она, а другой человек будет определять будущее ее дома, и нет гарантии, что он будет принимать верные решения, делать то, что полезно для «Парируа».
— Не настало ли время рассказать мне, что тут произошло? — тихо спросил Роман, замедлив шаг. — Как так вышло, что ты оказалась вынужденной продать ферму, не имея такого желания?
Гизелла медлила. Она не видела смысла в откровенности подобного рода. Но Роман выжидающе молчал. Тогда она коротко сообщила:
— Когда мои родители развелись, по новозеландским законам моей маме причиталась половина поместья. В тот момент отец только расплатился за «Парируа» с моим дедом, приобретя ферму в безраздельное пользование. Денег почти не было. А нужно было еще выплачивать половину стоимости хозяйства матери, платить налоги. Вероятно, в тот самый момент отец принял не самое верное в своей жизни финансовое решение, которое повлекло за собой последствия в качестве огромных долгов перед государством.
— Но почему твой отец сохранял «Парируа» такой ценой? Не правильнее ли было продать ферму? — изумился Роман.
— Потому что «Парируа» — наш дом. Два поколения нашей семьи появилось здесь на свет. Наши дед и прадед сделали это место процветающим. Я думаю, отец считал себя обязанным провести фамильное владение сквозь тяжелые времена. Но, к сожалению, он был не очень щепетилен в ведении финансовой отчетности. После смерти отца мне пришлось много времени и сил потратить на то, чтобы разобраться в нашем положении. Но я и предположить не могла, что налоговая задолженность имеет такой давний срок.
— Понимаю, — отозвался принц. — Понимаю, почему ты так несчастна и разочарована. Понимаю, откуда в тебе столько гнева. Но я ни в чем не виноват, Гизелла. Эта ситуация сложилась задолго до того, как мы познакомились… И, на мой взгляд, для тебя все складывается не так уж плохо. Убежден, что молодой девушке не место в такой глуши. Не стоит столь отчаянно держаться за прошлое. Считай, что это к лучшему, — проговорил он.
— Его высочество знает, что лучше для меня?! — рассмеялась Гизелла. — Поразительная самонадеянность! — резко бросила она, окинув его ледяным взглядом. — Да ты понятия не имеешь, что значит для меня «Парируа». Что ты вообще знаешь обо мне, чтобы судить о моем благе?! — возмутилась девушка.
— Может, я не знаю многих фактов твоей биографии, но мне известны вещи куда более значительные, — отозвался Роман.
— Например?! — насмешливо осведомилась она, но тотчас стихла, очутившись во властных объятиях нового владельца поместья.
Роман стиснул и поцеловал ее, заставив замолчать и изумиться.
Врожденная властность ощущалась в каждом поступке этого мужчины, порой она вызывала в Гизелле чувство протеста, возмущала, сердила, приводила в бешенство. Но случалось, что побуждала подчиниться. Что и случилось в этот раз, помимо ее воли.
Борясь с последствиями отцовской недальновидности и нерешительности, Гизелла много раздумывала над тем, каким надлежит быть настоящему хозяину фермы. А хватка Романа, его основательность и твердость могли компенсировать годы бедного существования. Гизелла испытывала чувство облегчения, сознавая, что именно он заинтересовался судьбой «Парируа».
— А еще мне известно, что одна ты не справишься, — прошептал он. — Меня ты уже немного знаешь, не так хорошо, как еще предстоит узнать, но для начала — неплохо.
— Не понимаю, о чем ты, — проговорила Гизелла. — У меня нет намерения запутываться в этих отношениях и дальше. По-моему, и без того все весьма осложнилось. И играть в близость я больше не собираюсь, Роман. Я доработаю в «Парируа» положенное по контракту время и уеду. Считаю нужным предупредить заранее, ваше высочество…
— К чему этот официальный тон, Гизелла. А за то время, что тебе остается здесь быть, ты еще успеешь передумать, дорогая, — высокомерно отозвался он. — Так что не торопись с категоричными заявлениями, чтобы не загонять себя в угол.
— Догадываюсь, насколько тебе приятно ощущать свою власть, но я не позволю тебе утверждаться в «Парируа» за мой счет. Ты купил ферму, но только ее. Я тебе не принадлежу. Так что не прикасайся больше ко мне, — резко запретила ему Гизелла. — Не забывай, что теперь, когда нас связывают официальные отношения, мне будет очень несложно привести тебя в суд за домогательства, — серьезным тоном предупредила она своего работодателя.
— Думаешь, так ты сможешь возобладать над своими желаниями? — иронически осведомился он, отпустив ее от себя. — Ладно, как пожелаешь… Я не трону тебя, даже когда станешь просить, — дерзко заявил Роман.
