— По документам.
— Ты считаешь, что меня обманули собственные глаза? Они были безумно влюблены друг в друга.
— А ты знаешь, как выглядит любовь?
Она нахмурилась:
— Я обязательно заметила бы…
— Бел, ты выросла в доме, где не принято демонстрировать чувства. Ты возвела людей, которых потеряла, в ранг святых. Даже мучеников. И ты настаиваешь на таком понимании любви, потому что оно помогает оправдать все происходящее в твоей жизни.
Например, вынашивание и воспитание детей сестры.
— То, что ты видела, было физическим притяжением, — закончил Флинн. — Обычным притяжением, и ничем другим.
— Конечно, и это тоже, но… Было нечто большее. Невероятная связь. Гвен и Дрю обручились через три недели после знакомства. Они были уверены, что нашли друг друга.
Флинн усмехнулся и повернул к дому. В комнатах горел свет, а из каменной трубы шел дым. Папа все предусмотрел. Молодец!
— Двое самовлюбленных людей смогли отыскать друг друга в толпе! Достойный заголовок для желтой прессы.
— Не пытайся уйти от темы.
— От темы? Верю ли я в существование истинной любви? Худшая тема для обсуждения в первую брачную ночь, — бросил он.
— Знаешь, вы с братом больше похожи, чем мне казалось, — задумчиво произнесла Бел. — В основе ваших характеров лежат одинаковые черты. Вы сильные. Верные. Возможно, мне не всегда нравилось то, что ты делаешь или говоришь, но ты так же надежен, как земля, по которой мы идем.
Флинн постарался пропустить мимо ушей критику в его адрес и сконцентрироваться на том, что он в чем-то схож с «лучшим мужчиной, которого она когда-либо встречала».
Он повернулся к Бел и посмотрел на нее очень внимательно. Ее упрямство напоминало ему его собственное поведение в молодости.
— Знаешь, я долго размышлял над тем, почему между нами с самого начала летают искры.
Ее глаза округлились от удивления.
— Ты имеешь в виду что-то помимо детей Гвен и Дрю?
Он махнул рукой:
— А, нет. Я не об этом.
— Тогда в чем дело?
— Я думал, что ты такая же, как Гвен.
— Не поняла. Они остановились на верхней ступеньке лестницы, ведущей в дом.
— Именно это причина того, почему я постоянно бесился.
Порыв ветра заглушил вздох, вырвавшийся из груди Бел. Она слегка приоткрыла губы и опустила глаза, слушая его признание.
— Я ожидал увидеть стильную избалованную штучку, любительницу вечеринок и модных тусовок, — сказал Флинн. — Но ты оказалась совсем другой. Ты нескладная, беспокойная и…
— Знаешь, ты мне нравился больше, пока молчал, — заявила Бел.
Он прервал ее:
— Ты такая земная, теплая, естественная. — Флинн поднял руку и заправил выбившуюся прядь ее огненных волос за изящное ухо. — Ты соответствуешь моему представлению о настоящей женщине.
Она застыла.
— Флинн, ты напился?
Он хрипло засмеялся:
— Нет. Я никак не мог понять, почему ты сильно волнуешь меня. Почему я не избавился от тебя на второй неделе твоего пребывания здесь. Что мне нравится в тебе. Теперь я все понял.
Сердце Бел билось все сильнее.
— И?..
— То, как ты сражаешься за опеку над детьми, то, что ты не примешь ничего, кроме победы. То, как быстро ты ориентируешься в изменяющихся обстоятельствах. То, как ты завоевала любовь моей семьи и стала для них лучом солнца, без которого они не могут обойтись. То, как ты умеешь меня насмешить.
Она задержала дыхание.
— Ты не Гвен, — закончил Флинн. — Ты — Дрю.
Наступила тишина.
— Ты хочешь сказать, что я — женское воплощение твоего брата?
— Ты очень похожа на него. Не знаю, почему я раньше этого не заметил.
— Я похожа на бескомпромиссного педанта и нарцисса Дрю? — холодно уточнила Бел.
Он запнулся:
— Ну… нет… не совсем… Очевидно…
Она коснулась ручки двери:
— Спокойной ночи, Флинн.
Он попытался удержать ее:
— Бел, я всего лишь хотел…
— Чего хотел? Победить меня? Сделать мне больно?
— Больно?! Но ведь ты поклоняешься этому мужчине.
— А ты его ненавидел.
Флинн застонал:
— Я не ненавидел его, Бел. Мы были братьями. Но Дрю постоянно доставлял мне проблемы.
— Значит, я тоже доставляю тебе проблемы?
— Женщины! — воскликнул он. — Вы ничего не понимаете.
— Спокойной ночи, Флинн.
— Бел, подожди. — Он сжал ее запястье.
Она вздернула подбородок:
— Ну, что еще?
— Я пытался все объяснить и извиниться перед тобой за то, что порой бываю груб.
— Порой?
Вызов, сверкающий в ее глазах, заставил его сердце учащенно забиться. Бел отвернулась, толкнула входную дверь и замерла в восхищении:
— О боже…
Похоже, к ним заходил не только папа. Помимо того, что в камине горел огонь, гостиную освещали десятки свечей. Это было очень красиво. И совершенно не соответствовало тону их недавнего разговора.
Бел повернулась к Флинну. Ее васильковые глаза блестели ярче пламени в камине.
— Хорошо. Твои извинения приняты… если это были извинения. Я готова смириться с тем, что у меня есть лучшие черты характера твоего брата.
Его большой палец поглаживал ее обнаженное запястье. Флинн понимал, что Бел хочет спровоцировать его на новую вспышку, но что-то — возможно, тусклый отблеск свечей на ее коже и огненно-рыжих волосах — заставило его изменить ход беседы.
— Значит, я не похож на бога царства мертвых, как ты считала?
— Я так никогда не думала.
Он помог Бел снять пальто.
— Сегодня ты стояла рядом со мной с таким видом, словно тебя приносили ему в жертву.
— Сегодня был… странный день. — Она поспешно отвернулась и посмотрела на огонь.
— Ты была центром внимания.
Бел покосилась на него:
— Тебе не показалось все происходящее насмешкой судьбы?
— Насмешкой?
— Находиться в великолепном месте и делать что-то столь… — протянула Бел.
— Не великолепное? — подхватил Флинн.
— Столь лживое.
— Именно это волновало тебя? Что мы притворялись?
— Никогда не поверю, что ты ни на миг не задумался о том, что бы ты чувствовал, если бы рядом с тобой стояла женщина, которая действительно тебя любит. И которую любишь ты.
Напоминание о том, что Бел согласилась на брак под давлением, очень расстроило его. Флинн чувствовал себя ужасно, стоя в расщелине на берегу горного озера в ожидании невесты. Но когда он обернулся, перед ним предстало сияющее видение, направляющееся к нему… Бел была напугана, но шла смело и решительно. А он мечтал поскорее надеть кольцо ей на палец.
И сделать ее своей.
Это было полное безумие.
